Тень, влетевшая в храм, направилась не к нему, а к Вэй Усяню и Лань Ванцзи. Они непринужденно разошлись в стороны, после чего снова непринуждённо встали рядом. Обернувшись, Вэй Усянь воскликнул:
— Вэнь Нин?
Вэнь Нин впечатался в статую Гуаньинь, вверх ногами и вниз головой. Повисев так немного, он с глухим стуком упал. Раздался его голос:
— Молодой господин…
При виде Вэнь Нина на лицах Цзян Чэна и Цзинь Лина отразилась неприязнь. Не Хуайсан же громко закричал:
— Брат!!!
Помимо Вэнь Нина, который влетел в храм, на пороге показался ещё один силуэт, высокий и крупный. Очертания его были грубыми, лицо чёрно-серым, во взгляде ни единого признака жизни.
То был не кто иной, как Чифэн-цзунь, Не Минцзюэ!
Будто железная башня, он стоял перед храмом Гуаньинь посреди грохочущего ливня и перекрывал путь наружу. На том месте, где голова была ровно приставлена к шее, виднелось множество чёрных стежков. Кто-то додумался взять нить и пришить голову к безголовому телу!
Лань Сичэнь:
— …Старший брат.
Цзинь Гуанъяо тоже сбивчиво пробормотал:
— …Старший брат…
Сразу три человека в храме назвали Не Минцзюэ братом, вот только все они сделали это по-разному. Цзинь Гуанъяо накрыло волной ужаса, от которой он весь задрожал. Ведь больше всего в этой жизни Цзинь Гуанъяо, вне всяких сомнений, страшился именно своего названого брата, который обладал взрывным характером и спуску ему не давал.
Дрожь прошла по его телу, по рукам, а затем начала дрожать и кровавая струна, которую он крепко сжимал в руке. Именно в этот момент Лань Ванцзи сделал стремительный взмах Бичэнем и нанёс рубящий удар.
В мгновение ока он оказался перед Цзинь Лином и что-то схватил. Цзинь Гуанъяо ощутил лишь, как плечо охватила лёгкость, и на миг застыл. А когда опустил взгляд, то увидел, что его правая рука исчезла.
Правая рука, которой Цзинь Гуанъяо сжимал струну, оказалась отрублена ровно по предплечье. Именно её и схватил Лань Ванцзи.
Кровь брызнула из свежей раны фонтаном, Цзинь Гуанъяо побледнел от боли, не в силах даже издать крик. Он пошатнулся, сделал несколько неловких шагов назад, но не смог устоять и повалился наземь. Зато Су Шэ разразился душераздирающим воплем. Лань Сичэнь на один короткий миг ощутил желание помочь Цзинь Гуанъяо подняться, но в итоге не решился снова притрагиваться к нему.
Лань Ванцзи разжал пальцы на отрубленной руке, струна ослабилась, и Цзинь Лин оказался освобождён из лап смертельной опасности. Цзян Чэн уж было бросился к племяннику, чтобы осмотреть, не поранился ли тот, однако Вэй Усянь его опередил. Он схватил Цзинь Лина за плечи, внимательно осмотрел и, убедившись, что кожа на шее юноши не повреждена — даже ссадины не осталось, облегчённо выдохнул.
Лань Ванцзи всегда орудовал мечом крайне аккуратно и тонко, и если бы ситуация не была столь критической, а струна не была столь опасным оружием, он не стал бы отрубать владельцу струны конечность, словно повар рубит овощи кухонным ножом. Однако руки Цзинь Гуанъяо дрожали, и если бы эта дрожь продлилась секундой дольше, или — ещё хуже, если бы он вовсе забыл, что у него в руках заложник, и бросился бы бежать, потянув за струну… Если бы Лань Ванцзи не принял мгновенное решение как можно быстрее отрубить руку, сжимающую струну, голова Цзинь Лина уже отделилась бы от тела, орошая потолок храма кровавым фонтаном!
Юноша, тело и лицо которого забрызгало кровью из раны Цзинь Гуанъяо, всё ещё не до конца осознал, что произошло. Вэй Усянь же, крепко обняв его, произнёс:
— В следующий раз держись-ка ты от опасных личностей подальше, мелкий паршивец. Ну зачем ты так близко подошёл к нему?!
Если бы сын Цзян Яньли и Цзинь Цзысюаня погиб прямо у него на глазах, Вэй Усянь не знал бы, куда ему деться.
Цзинь Лину непривычно было ощущать, что кто-то обнимает его, поэтому бледное лицо тут же вспыхнуло румянцем, и юноша с силой толкнул Вэй Усяня в грудь, вырываясь из объятий. |