Но туда мы не пошли. Конвоиры завернули в двери одной из пристроек Храма и я невольно зажмурился — после яркости южного дня глаза отказывались видеть в полумраке. Пришлось идти вслепую, спотыкаясь о ступеньки и коврики, выслушивая ругательства охраны и борясь с желанием обматерить их в ответ. К тому моменту, как мы достигли цели, я только-только начал приходить в себя, поэтому не в силах был оценить богатство убранства и архитектурные излишества. Меня больше занимал предстоящий разговор.

Итак, вытянутый овальный зал в петле колоннады, с верхним светом и причудливыми тенями на полу. Тусклые свечи испускают тонкий медовый аромат. На шикарном деревянном троне (удачный компромисс между комфортом и представительским видом) сидит хрупкая фигура, обернутая в снежно-белый шелк. У подножия трона в грамотной оборонительной позиции замерли больше двух десятков бойцов в темно-синем и несколько Посвященных. А глазки-то у одного из них какие знакомые! Уж не магистр ли Агихар меня встречает?

Сразу возникает вопрос: что им врать? И по какому поводу. Как же мне надоела эта традиция — прятать лица. Не поймешь, что у них там, под тряпками — злобные хари или обаятельные улыбки (хотя на последнее я бы не надеялся).

Тягостное молчание тянулось несколько минут, вызывая у меня желание поклониться и шаркнуть ножкой. Нет, не стоит здешних хозяев злить. Наконец, островитяне созрели и выслали вперед парламентера. Естественно, лица его я видеть не мог, но на среднем пальце левой руки у него плотно сидел простой серебряный перстень с залитой черной эмалью надписью (что-то про удачу в торговых делах). Надпись была сделана на тирсинском и в характерной для наших соседей манере (любят там завитушки). Ну, здравствуй, фальшивый купец! Не быстро же ты до меня добирался.

Посвященный обошел меня несколько раз, заглянул в глаза, присмотрелся к ладоням.

— Я готов поставить свою жизнь на то, что этот человек — точная копия наследника.

— Мы здесь не в покан играем, — обманчиво ласково прожурчал сидевший на троне. Присутствующие едва заметно сжались, а кое-кто из бойцов непроизвольно отвел взгляд. — Мне нужен точный ответ.

— Да, это он.

Для того чтобы понять, что сейчас начнется, пророческий дар не требовался. Возможность опознания — самое худшее, что могло со мной приключиться, особенно сейчас, когда я даже Ракшам не могу сообщить о провале. Тут такие нравы, что зарезать могут в момент! Или еще хуже — выбьют всю правду об этой авантюре.

У меня оставалось буквально несколько секунд на то, чтобы найти выход, пока они не знают, что я понял их разговор. Вот тут-то мне и пригодилась двойственность натуры — пока одна половина увлеченно прикидывала стоимость золотых подсвечников и драгоценных мозаик (мешок цацок наковырять — раз плюнуть!), вторая лихорадочно искала пути к спасению. На ум приходила только героическая смерть в бою. Я не мог позволить им узнать про бунт Ракшей, но, если меня начнут допрашивать… Опыт общения Тени с дознавателями подсказывал, что промолчать не получится. Тянуть время тоже бессмысленно: даже будь все боги на моей стороне, отсюда некуда бежать- это же остров!

Нет, надо мыслить позитивно. Забыть, откинуть от себя нежелательный ход событий. Я ведь хотел выглядеть идиотом? Быстро повторяем: «Я — идиот, я — идиот, я — идиот». Какие у меня тут могут быть дела? Ясное дело, идиотские.