|
Николас Вейл… почему кажется, что это имя ей знакомо? Ведь она впервые услышала об этой семье. И он граф – лорд Маунтджой. Титул этот до вчерашнего вечера был ей незнаком. Как обидно, что Райдер Шербрук, человек, чья кровь, к огромному сожалению, не текла в жилах Розалинды, не позволит ей остаться наедине с Николасом Вейлом! Ясно, что никто такого не допустит. Как же плохо быть восемнадцатилетней незамужней девушкой! Глава 5 Ровно в одиннадцать часов утра Уилликом, чья лысина блестела сегодня особенно ярко, поскольку – только представьте себе – была намазана совершенно новым средством: настоем анисового семени, – объявил своим прекрасным оперным баритоном: – Граф Маунтджой, мадам. – Попросите графа войти, Уилликом, – велела Софи. Николас Вейл на секунду остановился в дверях и немедленно отыскал глазами Розалинду, словно, кроме нее, в комнате никого не было. Райдер подошел к молодому человеку, чем невольно отвлек его внимание. – Милорд, входите и познакомьтесь с моей воспитанницей и моим сыном Грейсоном. Николас недаром был охотником, причем совсем неглупым. Поэтому он сначала склонился над рукой миссис Шербрук, а потом Розалинды, но не стал медлить, тем более что заметил пристальный взгляд Грейсона: – Вы пишете готические романы, мистер Шербрук? – Да, – рассмеялся Грейсон, – но в моих книгах действуют таинственные привидения и существа из другого мира, обожающие вмешиваться в дела мужчин. И женщин тоже. – Я читал «Призрак "Друри Лейн"», – кивнул Николас, – и не мог оторваться. У меня внутренности сводило от страха. Розалинда восторженно рассмеялась, зная, что дядя Райдер и тетя Софи тоже польщены, тем более что очень гордились сыном. Грейсон просиял: – Да, и не у вас одного, милорд. У меня тоже. Я рад, что вам понравилось. Софи мягко улыбнулась. Что должна сделать мать, услышав такой чудесный комплимент в адрес горячо любимого сына? Мать, очевидно, должна оттаять. Софи оттаяла. – Очевидно, у вас изысканный литературный вкус, милорд. Вы, пожалуй, даже заслужили одну из превосходных булочек с орехами, которые так искусно печет наша кухарка. Я уговорила ее испечь еще одну партию, и она решила побаловать меня. Уилликом, пожалуйста, принесите чай и все булочки с орехами, которые еще не успели растащить. Уилликом оглядел представительного молодого человека, у которого хватило мозгов отпустить комплимент мастеру Грейсону, и сам оттаял. – Да, мадам, – ответил он, кланяясь как можно ниже, чтобы и граф мог полюбоваться блеском лысины. – Его голова… едва меня не ослепила, – признался Николас после ухода дворецкого. – Просто ему повезло, – пояснил Райдер. – Луч света упал на его голову, как раз когда он склонился в поклоне. Он не лыс, как вы могли предположить, а бреет голову дважды в неделю. Сегодня утром он уведомил меня, что нашел новый рецепт настоя, которым натирает голову. Николас рассмеялся, по прежнему не обращая особого внимания на Розалинду. Но он ощущал ее присутствие, остро ощущал. Ему хотелось коснуться ее темно рыжих волос, собранных в простую прическу, так что длинные букли касались плеч. Розалинда – экзотичное имя, которое ему нравилось, но все же почему то не совсем ей подходило. Ничего, он будет терпелив, и вскоре узнает о ней все. Он откусил немного булочки, но когда прожевал… его охватило отчаянное желание запихнуть в рот остаток и поскорее потянуться за второй. – Итак, милорд, где вы провели последние четырнадцать лет? – осведомился Райдер. – Во многих странах, сэр, – не колеблясь, ответил граф. – Но последние пять лет жил в Макао. Грейсон подался вперед: – Макао владеют китайцы, но управляют португальцы, не так ли? Николас кивнул: – Португальцы высадились там, в начале шестнадцатого века и захватили полуостров, хотя он граничит с Китаем. |
