|
– Мне больше достанется, а ей будет достойный урок. – Осталось всего три булочки, – вздохнула Розалинда. – Клянусь, я взяла одну. Это твой сын ужасный обжора! Грейсон отсалютовал ей чашкой. Софи села и выбрала булочку попышнее. – Граф Маунтджой в глазах общества – человек таинственный. Я всегда считала, что такие люди умеют возбудить любопытство в женщинах. Они просто ничего не могут с собой поделать. Это в природе вещей. – Да, тетя Софи, он действительно человек таинственный, но еще и выделялся из всех остальных джентльменов на балу. Словно знал, что обязан там быть. Но таково ли было его желание? – Это называется высокомерием, – решила Софи и откусила булочку. – Ах, нирвана совсем близка! – блаженно простонала она. – Вряд ли, матушка, женщины допускаются в нирвану, – возразил Грейсон. Софи поспешно доела булочку и снова прикрыла глаза: – Тут ты ошибаешься, дорогой сыночек. Я вознеслась на небо! – Николас Вейл похож на дядю Дугласа! – внезапно воскликнул Грейсон – У него манера оглядывать полный зал людей с таким видом, словно их единственное, предназначение – развлекать его. – Он даже похож на Дугласа в молодости, – задумчиво согласился Райдер. – Он собирается к нам с визитом, – заметила Розалинда, – а я даже словом с ним не перемолвилась. Могла бы понять его желание увидеть меня еще раз, если бы вчера мы вальсировали, тем более что я прекрасно танцую, но ведь этого не произошло! И он даже не имел возможности посмеяться над моими шутками. Но вероятно, другие рассказали ему о моем остроумии, моем красноречии, моей изысканной грации, как вы считаете? Хотя она неприкрыто посмеивалась над собой, все же не переставала думать о таинственном Николасе Вейле. И почему то представляла его в черном, развевавшемся на ветру плаще. Он так и излучал таинственность, мрачные зловещие секреты… – Невзирая на причины, по которым он желает увидеть тебя, Розалинда, – вмешалась Софи, – могу сказать, что он человек, который неизменно стремится подчинять и властвовать. Но это невозможно, если не знаешь все обо всех. – Вероятно, ты права, дорогая, – согласился Райдер, – но только вероятно. Думаю, граф знает, что делает, а значит, должен был проведать, что ты небогата. Вот вам и тайна. – Но ведь приданое не всегда берется в расчет, верно, дядя Райдер? – Верно. – Ха! – фыркнула Софи. – Ты взял меня в одной сорочке! Голубые глаза Райдера Шербрука сузились, отчего и сын, и воспитанница неловко поежились. При виде зловеще прищуренных глаз Райдера им почему то сразу становилось не по себе. – И человек он непростой, – продолжала Софи. – Все эти секреты. Наверное, он многое видел. Многое успел сделать. Возможно, ему не раз приходилось выживать… хотя он очень молод. – Вовсе не так уж молод, – возразил Грейсон. – Думаю, он мой ровесник. Может, и я кажусь таинственным? Мать немедленно заверила: – Ну, разумеется, дорогой! А твои романы… Боже, там столько кошмарных приключений, столько загадочных происшествий, что мое бедное сердце едва не выпрыгивает из груди. Подумать только, какая у тебя фантазия! Трудно осознать, что человек способен придумать все это! Остается только восхищаться, не пытаясь разгадать все эти мрачные тайны, наводящие страх и ужас. Розалинда молча слушала, ощущая, как медленно, гулко бьется ее собственное сердце, и представляя Николаса Вейла, стоявшего перед дядей Райдером, мрачного, как предводитель пиратов с Берберского побережья, который после своего визита, возможно, вернется в роскошный шатер и возляжет на шелковые подушки, любуясь танцами девушек в газовых вуалях. Николас Вейл… почему кажется, что это имя ей знакомо? Ведь она впервые услышала об этой семье. |
