— Я вряд ли мог забыть дочь человека, который был моим самым близким и почитаемым другом. Несмотря на все случившееся, я хочу, чтобы вы знали, что я всегда уважал вашего отца.

— Благодарю вас, сэр.

— Признаюсь, что я пригласил вас к себе в надежде получить совет. Доктора сказали мне, что они сделали все, что могли. В том же убеждает меня и мой дар. Я не жду выздоровления.

— Я понимаю.

— Хотя у нас обоих одинаковый талант, разница все же есть. Мне пришло в голову, что вдруг вы сможете предложить какое-нибудь лекарственное растение, которое облегчит мои боли.

— Я постараюсь. Опишите, пожалуйста, симптомы вашей болезни, сэр.

— Они как физические, так и психические. Мой разум день ото дня слабеет, мисс Бромли. Я страдаю от пугающих галлюцинаций и ночных кошмаров. Мои нервы расшатаны. К тому же я испытываю невыносимые головные боли.

— Вы, наверно, уже пробовали морфий и другие препараты на основе опиума? — предположила Люсинда.

— Увы. Вы знаете, что происходит, когда дело касается опиума. Доза, необходимая для того, чтобы облегчить состояние, вызывает глубокий сон. И тогда начинаются кошмары. Я не хочу окончить свою жизнь в кошмарах и ищу какую-нибудь альтернативу.

Люсинда бросила взгляд на свою сумку, потом снова посмотрела на Эллербека.

— Мне очень жаль, но, думаю, у меня нет ничего такого, что могло бы избавить вас от этих кошмаров.

— Именно этого я и боялся. Но все же стоило попытаться.

— Налить вам еще чаю? — спросила Люсинда, вставая.

— Спасибо, моя дорогая. Простите, что не могу встать. Я сегодня чувствую невероятную усталость.

— Не беспокойтесь. — Она обогнула письменный стол, взяла у Эллербека чашку с блюдцем и отнесла их на поднос, где стоял чайник. — А у вас есть какие-либо предположения, что могло стать причиной вашей необычной болезни? Может, ей предшествовала сильная лихорадка или какая-нибудь инфекция?

— Нет. Первые симптомы появились несколько месяцев назад, но какое-то время мне удавалось их контролировать. Однако постепенно мое здоровье ухудшалось. Доктора в недоумении, так же как и я. Но довольно этой мрачной беседы, моя дорогая. Я слышал, что вы стали близким другом мистера Калеба Джонса.

Люсинда принесла лорду полную чашку.

— Вы, как я вижу, в курсе последних новостей.

— Слухи обладают способностью просачиваться повсюду.

Люсинда снова села и взяла свою чашку.

— Так оно и есть.

— Могу я — по старой дружбе с вашим отцом — спросить, имеет ли мистер Джонс благородные намерения?

— Мистер Джонс — очень благородный человек, — вежливо ответила Люсинда.

Эллербек сжал губы, видимо не решаясь продолжить тему, потом вздохнул и сказал:

— Простите меня, моя дорогая, но если вы ожидаете от мистера Джонса предложения руки и сердца, я считаю себя обязанным коснуться весьма неприятного обстоятельства.

— И какого же, сэр?

— Уже много лет ходят слухи, что по линии Калеба Джонса многие были подвержены, как бы это помягче сказать, неуравновешенности.

— Может быть, нам следует сменить тему? — холодно прервала его Люсинда.

Эллербек вспыхнул:

— Разумеется. Я понимаю, что я не тот, кто имеет право дать вам отеческий совет.

— Особенно в свете того, что вы были замешаны в убийстве моего отца, а также Гордона Вудхолла и моего жениха.

Эллербек вздрогнул так, что чай выплеснулся из чашки на стол, и в изумлении уставился на Люсинду:

— Понятия не имею, о чем вы говорите.