— Кто же это?

— Пальмеро, Сандоваль и молодой Маркес.

— Бумаг не было при них?

— Никаких.

— Заставили вы Кордову подписать свой донос?

— Конечно. Я вообще заставил его подписать все доносы, как вы приказывали, ваше превосходительство.

— Донос Кордовы с вами?

— Со мной, вот он.

Викторика достал из внутреннего кармана камзола портфель из русской кожи, наполненный множеством бумаг. Порывшись, он вытащил большой, сложенный вчетверо лист, развернул его и положил на стол.

— Читайте, — произнес Розас.

Дон Бернардо опять взял бумагу в руки и прочитал следующее:

«Второго мая сего тысяча восемьсот сорокового года, в час пополудни, явился к начальнику полиции Хуан Кордова, уроженец Буэнос-Айреса, по профессии мясник, член Народного общества, зачисленный по особой рекомендации его превосходительства, светлейшего реставрадора законов, в охрану с временными полномочиями, — и объявил: узнав через служанку гнусного унитария Пальмеро, с которой он состоит в интимных отношениях, что Пальмеро имеет намерение бежать в Монтевидео, он, Хуан Кордова, отправился к Пальмеро, которого давно знает лично, и сказал ему, что он пришел просить ссудить его пятьюстами пиастров, так как он тоже хочет дезертировать и укрыться в Монтевидео, но не может этого сделать по недостатку средств для уплаты судовладельцу, лично ему известному и живущему только перевозкой эмигрантов. Выслушав его, Пальмеро стал расспрашивать его подробно. Кордова давал такие ответы, что Пальмеро, наконец, открылся ему, что он и четверо его друзей тоже намерены бежать, но, к несчастью, не знают ни одного судовладельца, которому могли бы довериться. Тогда Кордова предложил им свои услуги, уверив его, что поможет ему и его друзьям эмигрировать вместе с ним, если они дадут ему восемь тысяч пиастров, с помощью которых он мог бы устроиться в Монтевидео. Пальмеро обещал дать Кордове просимую сумму, и торг был заключен. Уверив Пальмеро и его гнусных сообщников, что ему очень много нужно хлопотать по принятию различных мер предосторожности, Кордова протянул несколько дней и назначил отъезд на четвертое мая в одиннадцать часов вечера. Этого же числа, в шесть часов вечера, он должен побывать у Пальмеро, чтобы узнать, в каком доме или месте соберутся желающие эмигрировать.

Вышеизложенное объявлено Хуаном Кордовой, во исполнение своих обязанностей верного защитника священного дела федерации, начальнику полиции для донесения его превосходительству, светлейшему реставрадору законов. При этом Хуан Кордова присовокупил, что во всем этом деле он в точности следовал указаниям дона Хуанчито Розаса, сына его превосходительства.

Что и подписано им, Хуаном Кордовой, 3 числа мая 1840 года.

Xуан Кордова».

Окончив чтение, Викторика, сложил бумагу.

— В силу этого объяснения, — сказал он, — я и получил вечером второго же мая от вашего превосходительства приказание передать Кордове, чтобы он вошел в соглашение с комендантом Куитино.

— Когда вы после того видели Кордову? — спросил Розас.

— Сегодня в восемь часов утра.

— Он не говорил вам, что знает имена спутников Пальмеро?

— Утром еще они не были ему известны.

— Ничего особенного не произошло вечером, во время поимки гнусных унитариев?

— Кажется, одному из них удалось бежать, если верить тому, что говорили люди, провожавшие тележку.

— Да, сеньор, один из унитариев, действительно, убежал, и вам следует найти его, — строго сказал Розас.

— Приложу все старания, ваше превосходительство.

— Да, сеньор, постарайтесь...

— Раз правительство наложило руку на унитария, он не должен иметь повода говорить, что эта рука не в силах удержать то, что схватила.