| - Мертв...- констатировал врач.- Оживить не удастся. - Но там,- Октавиан побледнел.- Колдун должен работать на историю еще три дня. И под конец спасти мальчика. Очень важного мальчика! Октавиан вдруг остановился. В голову ему пришла спасительная мысль. - Иван! - воскликнул он, умоляюще глядя на своего друга.- Больше некому... Заменить колдуна больше некому! - Понимаю,- кивнул Иван и подумал, что лучшей кандидатуры и в самом деле не найти. Он уже побывал в каменном веке, адаптировался, и хроношока не будет. - Ты знаешь язык,- продолжал Октавиан.- Знаешь жизнь племени, обладаешь актерскими способностями. Рост почти тот же. Колдун, правда, обрюзг и расплылся. Но мы наклеим пластиковый жирок и на нем, кстати, нанесем тот самый шрам, которым колдун так гордится. Шкуры дадим чуть почище. - А глаза? У меня карие, а у колдуна серые, почти бесцветные. - Ты что? Забыл? - повеселевшим голосом откликнулся Октавиан.- Иные наши модницы частенько меняют цвет глаз. Один пигментный укол - и на три дня у тебя будут другие глаза. Времени для подготовки достаточно... Времени, однако, оставалось, не так уж много. К вечеру, еще засветло, колдун должен спуститься с гор и войти в стойбище. А пока Гора Духов пустовала, Иван перед хроноэкраном готовился принять сан колдуна. - Давай, Ваня! Спасай историю! - посмеивались гримеры. А Яснову было не до шуток: перед глазами стоял Саня... Не мог, не хотел он верить, что брат погиб. Не поверит, пока не убедится воочию!.. На боковом экране снова и снова прокручивались кадры, показывающие, как в недалеком от натурального момента времени должна протекать жизнь племени. Иван запоминал каждое слово, каждый жест Ленивого Фао, кое-что тут же отрепетировал. Запоминать, к счастью, пришлось, не так уж много. Колдуну оставалось жить семьдесят пять часов. И трое суток он мало бывал на людях. Почти все время спал в землянке или дремал на священной горе. Не успело весеннее солнце уйти за бескрайнее болото Урха, как на Горе Духов бесшумно возникла "Скала". Створки ее разошлись, и на землю каменного века бесшумно ступил новый колдун. Он тщательно закрыл вход в пещеру-капсулу и с этого момента старался ничем не отличаться от своего предшественника. Кряхтя и постанывая, лже-Фао нагнулся, подобрал хворост, оброненный прежним колдуном, и не торопясь зашагал по седловине. С частыми передышками взобрался на вершину, где темнели каменные "духи Фао", оживил огонь под березой. Ленивый Фао грелся около костра минут пятнадцать. В стойбище он вошел в точно назначенное историей время, когда длинные вечерние тени растворялись в сгущающихся сумерках. И вот прошли три дня, внешне бездеятельных, но мучительных, потребовавших от Ивана немалых нервных усилий. Подходит к концу и последняя ночь. Чтобы отдохнуть, Яснов в эту ночь расслабился, отдался воспоминаниям. Но в целом роль Ленивого Фао он исполнил, кажется, хорошо, без срывов и отклонений. Завтра старый колдун должен уйти из мира, утонуть в пенистом водовороте реки... Иван взглянул на часы. Нет, не завтра, а уже сегодня. До рассвета осталось полчаса. Утро выдалось тихое и безоблачное. Ленивый Фао выполз из землянки, когда Огненный Еж уже выкатился из-за дальних холмов и вовсю припекал землю горячими лучами. Добрые духи, говорили в такие дни старые люди, несут на своих крыльях тепло и удачу. Удача и в самом деле сопутствовала охотникам племени. Только уселся колдун под березкой, чтобы погреться на солнышке, как в дальнем конце стойбища послышались крики, радостные детские взвизгивания. Подслеповато щуря глаза, Фао долго смотрел в ту сторону и наконец увидел: охотники принесли из саванны тушу еще одного оленя. Тут же, у крайней землянки, разожгли костер. К нему спешили люди. С противоположного берега реки торопился Гзум - тот самый "важный мальчик", которого в интересах истории необходимо было во что бы то ни стало спасти. И сделать это мог только колдун. Привычно хватаясь за высохшие, а в иных местах и полусгнившие сучья, мальчик шел по бревнам, перекинутым через поток. |
