| - Слышишь топот? Это табун лошадей. В этом году они поздно вернулись с юга. - Нам нельзя туда,- тихо сказал Иван. - Пойдем левее. Там никого не спугнем... Слева от озера крупных животных не встретили. Но дорога оказалась не из приятных. Братья обходили наполненные водой ямы и овраги. Под болотистой низиной остановились. - Я-то в комбинезоне, пройду,- сказал Иван.- А тебя придется посадить на плечи. Превращусь в Урха, доброго духа болот. - Добрых урхов не бывает,- весело возразил Саня, однако на крутые и сильные плечи брата уселся охотно. За болотом до самой Горы Духов простиралась сравнительно сухая равнина с шелковистой травой, редкими рощицами и одинокими деревьями. В тени шумного, говорливого под ветром тополя братья на минуту остановились передохнуть. Сзади доносился еле слышный плеск воды, всхрапывание лошадей. - Саванна оживает,- тихо говорил Саня.- Скоро вернутся бизоны, сайгаки. У охотников будет богатая добыча. Пока шли к горе, Саня поведал о том, каких страхов натерпелся в Дубовой роще. Сбежал он, конечно, по-глупому, сгоряча, не подумав. Нападение носорога отрезвило - охватил ужас... Двое суток Саня прятался на дубе и с высоты видел ночами костры охотников в саванне. На душе было так безнадежно тоскливо, что хотел даже вернуться в племя. Но какая бы паника поднялась тогда в стойбище! Нет, места в этой эпохе ему уже нет... Наконец он, преодолев страх и стыд, решил днем выйти на открытое место и знаками показать хроноглазу, что он жив и нуждается в помощи. Но тут, к счастью, подоспел Иван. - Ты вторично спас меня,- сжал Саня руку брата. Через полчаса, уже километрах в двух от Горы Духов, Иван и Саня разговаривали во весь голос, громко смеялись, подталкивали друг друга. Догадывались, что хроноглаз сейчас отчаянно мигает, призывая к порядку разгулявшихся странников времени, а разгневанный бог "Хроноса" Октавиан, наверное, мечет в их адрес громы и молнии... Однако, взглянув, наконец на небо, братья увидели, что искорка хроноглаза горит тихо, спокойно и даже приветливо. Октавиан, видимо, доволен был исходом вылазки Ивана и смотрел на неуместные шалости снисходительно. - Слушай, Урх! Нет ли у тебя за пазухой еще одной галеты? - с улыбкой спросил Саня. - Проголодался? - весело откликнулся Иван.- Есть у меня за пазухой галета. Но мы ее поделим пополам. Я ведь тоже наголодался, пока был... Чуть было не сказал "колдуном", но спохватился. "Еще переживать будет... Из-за него же я подвергся такому нелегкому испытанию. Потом узнает..." Братья сели на пригорок, спугнув стайку гревшихся на солнце мышей. Поели. Саня, поглядывая на Гору Духов, сказал: - Опустела гора. Все же жаль старого колдуна. Кто бы мог подумать, что Ленивый Фао способен на такую прыть? Пожертвовал собой, спасая Гзума... "Знал бы ты, кто был Ленивым Фао",- усмехнулся Иван, но вслух сказал: - А ты, оказывается, неплохо изучил ход событий, прежде чем улепетнуть сюда. Саванна, милая сердцу Сани родная степь, незаметно меняла свой облик. Только что она знойно дремала. Недвижные травы источали горячие ароматы, с басовитым гулом перелетали с цветка на цветок шмели, упоенно трещали кузнечики. И вдруг насекомые, мгновенно исчезнув куда-то, притихли. Что-то невидимое пронеслось над равниной. С легким вздохом шевельнулись верхушки трав, поднялся упругий ветер, и саванна зашелестела, заколыхалась зелеными валами. - Гроза,- прошептал Саня.- Скоро будет майская гроза. Наслаждаясь прохладой, Иван закрыл глаза. Шум трав, плескавшихся у подножия холма, казался ему гулом морского прибоя. Вспомнив, какую неизъяснимо пугающую, мучительную власть имел ветер над Саней, он открыл глаза и осторожно скосил их на брата. Но нет, не муку выражало лицо юноши, а радость. Однако странную, задумчиво печальную и даже горькую радость. "Эолова арфа",- подумал Иван. Ветер, догадывался он, проникает в глубь души Сани, шевеля ее самые затаенные и нежные струны. "А у меня эти струны спят..." На прощание Саня вдыхал родную ширь, впитывал ее звуки, запахи, жил ее жизнью. |
