Его выступление произвело настоящий фурор. Такого триумфа эти стены еще не видели. Оглушенный громом аплодисментов, среди моря радостных лиц Десмонд заметил каноника, который хлопал в ладоши как сумасшедший, а за ним — миссис О’Брайен, махавшую ему мокрым от слез платком. Десмонд понял, что так просто со сцены его не отпустят. Придется спеть еще. Тогда под конец он решил исполнить свой любимый гимн.

Он начал петь в мертвой тишине. И закончил в такой же тишине. А потом зал точно взорвался. Люди забрались на сцену, окружив его плотным кольцом, жали ему руку, хлопали по спине, так что ему пришлось спасаться бегством за кулисы, а затем — в гримерку.

Десмонд сидел в гримерке, не в силах пошевелить ни ногой, ни рукой, когда дверь отворилась и в комнату вошел каноник в сопровождении сержанта Даггана.

Каноник подошел к Десмонду и взял его руки в свои.

— За всю свою долгую жизнь я никогда, никогда не слышал такого божественного исполнения! И миссис О’Брайен тоже. По ней видно, что она на седьмом небе от счастья.

— Я тоже, отец Десмонд, — сказал сержант. — Я не католик. До моего прихода сюда я был ярым оранжистом. И я могу вам смело признаться, что, когда вы пели тот последний гимн, мне захотелось упасть на колени. А теперь перейдем к практической стороне дела. Я не могу выпустить вас через парадный вход. Это слишком опасно. Там, на улице, их сотни, и все ждут вас. — Бросив взгляд на каноника, сержант продолжил: — Уверен, вы знаете обратную дорогу через Веннел. Я могу вывести вас через заднюю дверь.

— Это было бы замечательно, сержант. У отца Десмонда усталый вид. Ему явно пора домой.

Когда они вышли на улицу навстречу вечерней прохладе, каноник повел Десмонда запутанными узкими переулками.

— Теперь весь Килбаррак будет есть у тебя с руки, приятель. Люди любят тебя. Вот подожди, сам увидишь, в воскресенье в церкви будет не протолкнуться. Твое прегрешение уже в прошлом и забыто. Теперь весь мир у твоих ног. — И когда они уже подъезжали к дому, каноник добавил: — Я тебя знаю, приятель. Тебе сейчас хочется помолиться и поблагодарить Господа. Ступай, а я пойду домой, проверю, как там дела с ужином.

Десмонд вошел в церковь через боковую дверь. Несмотря на усталость, он пребывал в приподнятом настроении и благодарил судьбу, что все так счастливо сложилось. В церкви было темно, горела только лампада в алтарной части. Нет, не совсем темно, так как в дальнем приделе над его исповедальней неожиданно зажегся янтарный огонек. Десмонд подошел поближе и в призрачном свете увидел фигуру женщины… девушки… Клэр.

С трудом справившись с потрясением, Десмонд неверным шагом пересек темную церковь и приблизился к ней. Ему пришлось заговорить первым.

— Клэр! Дорогая Клэр! Нам запрещено встречаться. Ты не должна была сюда приходить.

— Так ты думаешь, милый, что если твой проклятый каноник облил меня грязью, я буду держаться от тебя подальше? — И совершенно спокойно, ровным голосом она добавила: — Ты знаешь, что я люблю тебя, а я знаю, что ты любишь меня. И разлучить нас невозможно.

— Нет. Клэр, родная, но…

— Никаких «но», Десмонд, — уже более жестко произнесла Клэр. — Мы теперь связаны навеки.