— Я не опоздала?

— Нет-нет. Вы, как всегда, вовремя. Давайте посмотрим, что у нас получилось.

Мне не нравится это «у нас». Я ревностно оберегаю свое детище от любых посягательств на то, что принадлежит лишь мне одной. Но я не шучу на эту тему. Ко всему прочему расставаться с рукописью оказывается трудно. Я борюсь с желанием взять ее еще на пару дней. Понимаю, что это ничего не изменит, да и выглядеть я буду глуповато.

Наконец, замечания исчерпаны. Еще несколько минут мы уделяем моему псевдониму. Редактору он кажется странным, я прошу не делать поспешных выводов, прислушаться к звучанию. В ответ не получаю ни «да», ни «нет», а лишь пространное обещание подумать. Общение подходит к концу. Мы мило прощаемся, обмениваясь дежурными любезностями. Меня заверяют, что книга получилась замечательная, дают понять, что пора задуматься над романом-продолжением. Я тут же отвечаю, что уже думаю над этим. Женщина, которая ищет свое место под солнцем, мужчины, которых она встречает на своем пути, — история бесконечная. К тому же у меня буйное воображение. Это немаловажно, потому что пережить в жизни все события, описанные в романе, невозможно физически. Тут и нескольких жизней не хватит! Я это понимаю, читатель же пускай гадает, откуда взяты сюжеты. Я никогда и никому не открывала душу до конца. Всегда оставалось то, что знала только я.

Я выхожу из кабинета редактора. Миную квадратное помещение со множеством дверей, выхожу на площадку с лифтом. Но кнопку не нажимаю. Прохожу пару шагов к площадке, где разрешено курить. Две женщины сидят на небольшой ободранной скамье и что-то бурно обсуждают. Подойдя ближе, здороваюсь, в ответ — улыбки. О моем существовании тотчас забыли, снова включившись в обсуждение чего-то весьма важного. Я чувствую себя не на своем месте, получается, что я подслушиваю. Поэтому я решаю, что лучше покурю в машине, но вспоминаю, что там меня ждет Владимир. Я точно знаю, что сигарета не принесет мне удовольствия, когда на меня будут пристально смотреть два горящих глаза.

Достав пачку сигарет, я несколько раз чиркаю зажигалкой. Она отказывается выдавать столбик пламени. Так некстати! Мелкая пакость понедельника. Ну конечно, я что-то совсем расслабилась. Васькина терапия, после которой я как будто сбросила с себя груз первого рабочего дня, что-то уже не работает. Я чувствую себя беспомощной: я не могу влиять на события, происходящие в моей жизни! Почему? Все происходит будто помимо моей воли, вопреки моим желаниям. Ломается кофеварка, нет воды в кране, рукопись забирают, целуют меня, когда я меньше всего к этому готова. Ко мне набиваются в любовники и, что самое ужасное, я готова смириться с этим.

Гормональный всплеск, сотрясающий мой организм, лишает меня способности мыслить рационально. Сейчас вернусь в машину и скажу «да» этому наглецу. Пусть это будет еще один неудачный опыт общения с двадцатилетними. Смешно… Мне двадцать восемь. Возраст критический, хотя тем, кому далеко за… Они никогда не признаются в своем возрасте, говорят, что им двадцать восемь. Я могу их понять. Мама рассказывала, что для нее после тридцати время не побежало, а полетело с реактивной скоростью. Меня такой вариант не устраивает. Я не хочу… взрослеть. Я рассматриваю свой мимолетный романчик с Владимиром как нежелание становиться старше.

Мне стало чуть легче. Даже зажигалка вдруг выдала высоченное оранжево-желтое пламя. Я увидела в этом знак свыше. Посмотрела на часы: прошло сорок пять минут. Если он все еще в машине, его терпению можно только позавидовать. Хотя… Молод он еще. Докуривая сигарету, думаю о том, какой будет моя первая фраза. Ничего оригинального в голову не пришло.