– Про Пикассо и Дали слыхал, а этот – Уорхол? Кто такой?

– Деревня! – выплюнула я все свое презрение. – Уорхол – это самый известный авангардист. Американец. Второе место в списке Форбса.

– Где? – Макс оторопел. – Список Форбса я наизусть знаю, по работе положено. Нет там таких! Уорхол, говоришь? Толком сказать можешь, кто он, художник или миллиардер?

– Он – самый востребованный на аукционах.

– А причем тут форбсы?

– Притом, что у художников – свой рейтинг, типа Форбса.

– Даш, – Макс по-настоящему забеспокоился, – ну, хочешь, я тебе найду его телефон? По своим каналам? Ты же знаешь, я все могу. Как правильно? Уорхол?

– Дурак! Он давно умер. Сердце отказало.

– Когда? – Макс аж позеленел.

– В восемьдесят седьмом году.

– Кто?

– Уорхол!

– А с тобой кто был?

– Чурилин, Павел!

– А он кто?

– Совсем дурак! – взвизгнула я. – Говорю же, новый Уорхол. Гений!

– Фу. – Макс чуть не сел мимо кресла. – Да, Даш. Ничто тебя не меняет.

– Телефон! – требовательно топнула я ногой. – Ты обещал!

– Чей?

– Чурилина! – взрыднула я.

– Вот и ладно. – Он встал, погладил меня по голове: – Чурилина, так Чурилина. Как скажешь. Ты иди, умойся. Себя в порядок приведи, я как раз телефон поищу.

В ванной я обозрела себя с ног до головы и ужаснулась. Дора Маар, хоть с кошкой, хоть без кошки, по сравнению со мной была писаной красавицей.

Я сунула в ванну затычку и встала под душ. Потом присела, потому что стоять было никак невозможно от усталости. Потом прилегла, потому что воды набралось вполне достаточно. Речушка журчала так успокаивающе, от нее шло такое летнее тепло. Перед глазами снова поплыли недавние картинки: на берегу откуда ни возьмись возникли милиционеры с обнаженными пистолетами, вековой дуб, на котором сидела кошка Доры Маар, превратился в зловещий прямоугольник двери, за которым притаилась смертельная опасность. Прекрасный, атлетически сложенный герой с манерами Геракла, в котором я тут же признала Уорхола, делал мне недвусмысленные знаки: не бойся, крошка, я с тобой.

Милиционеры дубасили в дерево прикладами тяжелых автоматов и орали: «Выходи! Сейчас дверь взломаю!» Зачем ломать дверь, если есть ключи, недоумевала я. В этот момент раздался какой-то особенно громкий звук, будто вековое дерево треснуло у самого основания, я очень испугалась, что сейчас оно рухнет на голову. Паша Уорхол прикрыл меня своим телом, я вжалась в густую траву, спасаясь от бандитской пули, и мой рот наполнился теплой кровью.

Меня убили? Еще успела подумать я перед смертью и уже приготовилась кануть в вечную тьму, как неожиданно оказалась в воздухе, поднятая, верно, на сильных ангельских крылах.

– Идиотка! – вдруг заорал мне прямо в ухо ангел, немедленно превратившийся в Макса. – Надо же так напиться, чтоб в ванной заснуть! Ты же могла захлебнуться и утонуть! И соседей, наверное, залила!

Не обращая внимания на мои слабые попытки прикрыть мокрую наготу, он вынес меня из ванной, швырнул на диван и бросил сверху плед.

– Вытирайся, я воду уберу. Видишь, уже до гостиной дошла.

Скосив глаза, я обнаружила, что из коридора, где находилась ванная, журчит прямо под ковер гостиной вихлястый веселенький ручеек.