— Неужели вы думаете, что я приму от вас эти грязные деньги? — возмутилась Иона. Она почувствовала, что ее глаза наполняются слезами, и с презрением добавила: — Не думала, что один шотландец способен предать другого ради потехи своих хозяев-англичан!

Ослепленная слезами, она отвернулась и медленно направилась к лестнице. Внезапно кто-то преградил ей дорогу. Поспешно вытерев глаза, она подняла взгляд и увидела герцогиню.

Иона поклонилась, но герцогиня даже не посмотрела в ее сторону; ее взгляд был прикован к лорду Нейлу. Величественно спустившись по ступеням, она остановилась, по-прежнему не отводя глаз от своего приемного сына.

— Почему ты обманул меня? Почему ты сказал мне, что не был в Инвернессе? — трясущимися от ярости губами наконец проговорила она.

— Моя дорогая матушка…

— Отвечай же! Почему ты солгал?!

Герцог подошел к ней и взял ее за руку.

— Наша гостья, должно быть, уже заждалась… Вы с Нейлом обсудите это после обеда.

В его голосе было что-то такое, что заставило герцогиню подчиниться. Она с видимым усилием перевела взгляд на герцога и позволила ему взять себя под руку.

— Вы зря не хотите довериться мне, — услышала Иона за спиной насмешливый шепот Нейла. — Я предупреждал вас, что я — довольно опасный соперник…

— А я предупреждала, что не боюсь вас, — так же тихо ответила девушка, хотя в глубине души была не совсем уверена в своих словах.

Да, она боялась, но боялась не за себя, а за Гектора, который волею судьбы оказался во власти этого страшного человека.

Обед казался бесконечным: блюда следовали одно за другим, но Иона не ощущала их вкуса, вспоминая, какие ужасы довелось ей слышать об английских тюрьмах и о том, как изощренно пытают англичане своих пленников. Чем она могла помочь Гектору? Как она могла спасти его? Эти вопросы так и оставались без ответа, и она сидела за столом бледная и молчаливая.

Сидящая по правую руку от герцога Беатрис Рексхэм развлекала свежими сплетнями всю компанию; она оказалась прекрасной рассказчицей и так заразительно смеялась, что мужчины каждый раз принимались смеяться вместе с ней.

Герцогиня была почти так же молчалива, как и Иона, и только нервно крошила пальцами хлеб, то и дело переводя взгляд с Беатрис Рексхэм на лорда Нейла.

В этот вечер Беатрис превзошла самое себя. В свете сотен свечей, горящих в канделябрах, ее красота казалась поистине божественной. Золотистые локоны, убранные в высокую прическу по последней столичной моде, были украшены небесно-голубыми нитками бирюзы и бриллиантовыми булавками; те же камни сверкали в ожерелье, обвивающем ее нежную шею, а глубокий вырез парчового платья обнажал соблазнительные округлости груди и полуобнаженных плеч.

Особое внимание леди Рексхэм оказывала герцогу. Она то и дело склоняла в его сторону свою прелестную головку и как бы невзначай прикасалась к его руке своими унизанными сверкающими перстнями изящными пальчиками, весело смеясь над какой-нибудь шуткой.

Поднося к губам бокал с вином, она бросала на герцога томные взгляды, а ее алые, сочные губы манили и влекли, суля неземное наслаждение, но он, казалось, не обращал никакого внимания на все эти женские уловки.

Когда обед закончился, дамы поднялись из-за стола.

— Надеюсь, ваша светлость еще почтит меня своим вниманием? — негромко спросила Беатрис герцога, сопровождавшего ее к дверям.

— Мы с братом выпьем по стаканчику виски и тотчас снова присоединимся к нашим прелестным дамам.

Ответ герцога был весьма любезным, но только и всего. Беатрис, явно ожидавшая большего, почувствовала себя немного обескураженной.