– Алло?

– Кто это? – спросил мужской голос со странным акцентом.

– Динни Бойд.

– Простите, я ошибся номером.

И в трубке послышались короткие гудки.

Динни медленно положил ее на место и огляделся, пытаясь отыскать что‑нибудь, способное прояснить ситуацию. Взгляд его упал на листок бумаги, лежащий на каминной полке. Динни быстро пересек комнату, прочел записку и поспешил обратно к телефону.

– Папа? Я думаю, тебе нужно немедленно приехать к Дедушке. Я сейчас у него.

– А в чем дело?

– Расскажу на месте. Захвати Шона или дядю Пата, но только не оставляй маму и Бриджит без присмотра.

В ожидании отца Динни вышел на крыльцо. На селение опускался мирный вечер, ничем не выдававший опасности, которая, не сомневался Динни, уже нависла над головами его близких и друзей.

Восстань на мир перед собой

Мне кажется, что я глагол.

Приписывается Бакминстеру Фаллеру

Бодбери показался Джоди незнакомым и безумным, когда фамильяр Вдовы мчал ее через город.

Ветер завывал и метался по улицам. Он проникал под стекла фонарей и задувал огни, погружая округу во тьму. Черепица срывалась с крыш и с грохотом падала на мостовую. Распахнутые окна оглушительно хлопали ставнями, а занавески зловеще пузырились.

Двигаясь к гавани, Уиндл постоянно наклонялся то влево, то вправо, пытаясь удержать равновесие под натиском ужасающего ветра, однако при этом он довольно похрюкивал: фамильяр явно попал в свою стихию, и рот его расплывался до ушей в счастливой улыбке.

Когда они приблизились к дому Дензила на Питер‑стрит, Джоди завизжала изо всех сил: ей вдруг мучительно захотелось поверить в то, что камни, появившиеся на пустоши рядом с Мен‑эн‑Толом, вовсе не ее друзья, заколдованные Вдовой, – совсем как те девушки из древней легенды, что танцевали в воскресенье и были наказаны за это.

Неожиданно Уиндл остановился, привлеченный какой‑то возней в окне Дензила. Джоди посмотрела туда с надеждой, но тут же горько вздохнула: это был всего лишь Олли, который, вцепившись для надежности в занавеску, с любопытством наблюдал с подоконника за ночной бурей. Джоди хотела закричать снова, но фамильяр оскалился, и она промолчала, осознав, что слезть‑то Олли, конечно, сумеет, но что он может предпринять против зубов Уиндла?

Фамильяр побежал дальше. Обернувшись напоследок перед тем, как они завернут за угол, Джоди успела заметить, что обезьянка, не выдержав состязания с ветром, соскользнула с подоконника и теперь, ухватившись за него обеими передними лапками, беспомощно раскачивалась из стороны в сторону.

Между тем Уиндл был уже почти у самой воды. Волны бились о берег, вздымаясь и пенясь. У Новой Пристани рыбаки отчаянно сражались со стихией за свои люггеры и лодки, но, увы, без особого успеха: некоторые из них трещали от ударов о каменную набережную, другие просто тонули.

А потом Джоди увидела Вдову.

Она стояла в стороне от соленых брызг – высокая строгая фигура в черной накидке, и глаза ее горели каким‑то страшным внутренним огнем. Рядом с ней толпились длинные слочи, а с морского дна на ее зов уже спешила новая армия утопленников в оборванной, опутанной водорослями одежде.

«Это всего лишь ночной кошмар, – сказала себе Джоди. – Пожалуйста, пусть это будет всего лишь ночной кошмар, и не более…»

Но лапы фамильяра сжимали ее слишком сильно, а буря была слишком яростной. Вдова казалась слишком величественной, а слочи и мертвецы…

Бормоча что‑то себе под нос противным голосом, Уиндл приблизился и опустил Джоди на землю перед Вдовой. Девушка задрожала, когда та взяла ее своими холодными пальцами и подняла вверх, на уровень глаз.

Они горели словно угли, и Джоди невольно вспомнила предупреждение Эдерна:

Не смотри ей в глаза.