– То есть вас она побаивалась?

– Как и я ее. Мы были связаны общей тайной. И эта тайна могла погубить нас обоих.

– Вы нам про нее не расскажете?

– Это и не нужно, – покачал головой чиновник. – Что было, то прошло. Тем более что к настоящим событиям та давняя история отношения не имеет.

– Я бы предпочел судить об этом сам, а не с ваших слов.

– Боюсь, что никакой другой альтернативы у вас не будет. В этом кабинете есть один хозяин – и это я! Только я буду решать, кто и что тут скажет или услышит.

И он посмотрел на сыщика так снисходительно и высокомерно, словно хотел сказать: «Терпи, мальчик!»

Властный характер этого человека заставлял испытывать всякого, кто оказывался с ним рядом. Но испытанию Арсения помешал звонок, который прошел на сотовый телефон и на который Рудольф Антонович ответил без колебаний.

– Да, Тимур, я тебя слушаю. Какие-то проблемы?

Судя по всему, проблемы у некоего Тимура были серьезные, потому что объяснялся он с Рудольфом Антоновичем долго, а лицо чиновника на протяжении всего разговора становилось все более серьезным.

– Ты должен это разрешить сам, – произнес он наконец. – Мое мнение по этому вопросу ты знаешь. Так что делай выводы!

И отключил звонок, не слушая протестующий голос на другом конце.

– Прошу прощения, сын звонил. Сложности личного плана. Не сошлись характерами с женой. Вот вы оба молодые люди, может быть, вы мне объясните то, чего я не понимаю? Вот как можно не сойтись характером с красивой женщиной, которая досталась тебе в жены?

– Вы же с Евдокией не смогли быть вместе.

– Евдокия – это другое. Она сама кого хочешь могла поставить на место. Рядом с ней я чувствовал себя как на вулкане, все искрило и взрывалось. Но я подыскал Тимуру прекрасную тихую девочку. Как можно не ценить женщину, которая во всем тебе уступает, которая тебе в рот смотрит и каждое твое слово ловит? Для которой ты царь и Бог! Невероятно! В голове не укладывается.

– Наверное, у вашего сына есть другая зазноба.

Рудольф Антонович крякнул и согнулся, словно твердый кулачок Фимы с размаху попал ему прямо под ложечку.

– Есть, – прокряхтел он. – Еще как есть. Гадина шикарная! Такую семью рушит! Сколько сил я приложил, чтобы устроить брак моего мальчика. Невеста из прекрасной семьи, с положением в обществе, с капиталом. С ее отцом мы дружны, а как породнились, так и вовсе слили наши капиталы. Если Тимур разведется, то это нанесет огромную финансовую брешь всему нашему семейству. Разводиться он надумал! Вовремя! Можно подумать, что сейчас мне других проблем мало!

– Если вас тревожит только то, как бы не потерять финансы при разводе вашего сына с женой, тогда вам надо подсуетиться и подсунуть его жене какого-нибудь хмыря, который ее и уведет.

Рудольф Антонович взглянул на Фиму с интересом, словно бы намереваясь расспросить ее о подробностях предложенного плана. Но вовремя опомнился, сообразил, с кем он ведет задушевные разговоры и открывает свое сердце, и вновь замкнулся в своей гордыне, как в крепости.

– Я позвал вас для того, чтобы объяснить ситуацию с гибелью Евдокии. Ее убили, в этом я даже не сомневаюсь. И убил ее человек, который имеет большой зуб на меня и всю мою семью.

– То есть ее убили, чтобы насолить лично вам?

– Мне, моей уважаемой супруге, моим детям, партнерам по бизнесу. Всем тем, кто был со мной близок. Все они будут поставлены в крайне незавидное положение, а виной всему будет одна моя старая шалость, которую мы совершили вдвоем с Евдокией.