Вначале Фима подумала, что ослышалась.

– Ты хочешь ее отпустить? Совсем?

– Ага.

– Но ведь она все равно виновна! Она призналась в том, что подготовила покушение на Евдокию. И подлила ей «Спокоин». И Егор с Никитой чуть было не погибли по ее милости.

– Но не погибли же.

Фима подозрительно покосилась на Арсения. Он вел себя как-то слишком уж легкомысленно.

Но следователь продолжал:

– Никто же от рук Алечки серьезно не пострадал. Единственная жертва – это Евдокия. Но к ее смерти Алечка отношения не имеет. И нам всем нужно извиниться перед ней. И сообщить всем в театре, что все подозрения с нее сняты.

– Все?

– Все до единого.

Творилось что-то странное. Фима откровенно недоумевала. Она даже подумала, что Арсений шутит, но он держался необычайно серьезно и торжественно. И когда выпускал Алечку из камеры, и когда они сопровождали ее в театр, и особенно там, в театре. Арсений буквально ни на шаг не отходил от Алечки, поясняя всем и каждому, кто соглашался слушать, что Алечка – это наиболее близкий покойной Евдокии человек, ее дочь и наследница, и только ей одной предстоит возглавить церемонию похорон.

Кажется, саму Алечку эти воздаваемые ей почести не радовали. Она до сих пор еще не отошла от шока. И не очень-то понимала, как случилось, что вместо арестантки она стала буквально в одночасье богатой наследницей. И все же за то время, что Алечка провела, осмысливая изменения в своей жизни, она поняла многое.

– Хоть бы Евдокия осталась жива! Почему она так поступила со мной? Почему она мне не рассказала правды еще давно? Я бы тогда совсем иначе воспринимала всю ее критику. Одно дело, когда тебя тычет в грязь носом посторонняя зажравшаяся баба, и совсем другое, когда это делает мать. Теперь я понимаю, что Евдокия хотела мне только добра. Я и впрямь бездарность. Мне не место на этой сцене. Я уйду из театра. Сразу же после того как мы похороним Евдокию, я напишу заявление об уходе. Только они меня и видели!

Фима считала, что после всего случившегося это будет наилучшим выходом. Пусть Никита с Егором и не стали писать заявления в полицию, но нельзя забывать, что они чуть было не угодили на тот свет, точно так же, как это уже произошло с Евдокией и Геннадием. Сделанное Алечкой громкое заявление вызвало протест у части артистической труппы, которые пытались отговорить Алечку от этого решения. А вот Арсений выглядел очень довольным и несколько раз повторил, что Алечка решила правильно, и лучше ей уже прямо сегодня начать собирать свои вещи. Именно этим Алечка и занялась, и постепенно все вокруг убедились в серьезности ее намерений и отступили.

– Нам тоже пора! – заявил Арсений.

И они вместе с Фимой направились к выходу. Впрочем, путь Арсений выбрал самый длинный. И каждому, кто встречался им на пути, он говорил одно и то же. Что Алечка невиновна, она родная дочь Евдокии и теперь вступит в наследство и станет обладательницей всего имущества, принадлежащего ведущей актрисе и ее мужу. А из театра она уходит прямо сегодня. И что они с коллегами закончили расследовать дело об убийстве Евдокии и Геннадия, убийца пойман и вскоре предстанет перед судом. Больше полиции в театре делать нечего, и они также уходят.

Это повторялось с такой регулярностью, что Фима не выдержала и сказала:

– Мне кажется, ты хочешь, чтобы в невиновность Алечки поверили все, кто работает в театре. Ты так озабочен ее благополучием?

Арсений в ответ лишь загадочно улыбнулся и произнес:

– Все может быть. Но тут мы свою работу закончили.

И тем удивительней было то, что, выйдя из театра, он вовсе не поспешил прочь от него, не сел в свою машину и не уехал, а, напротив, завернул за угол, где быстро забрался сам и помог забраться Фиме в небольшой фургончик, чьи бока были украшены логотипом известного интернет-магазина.