Собственные деревья. Путь в горы кажется долгим: из-за попутного ветра машина перегревается, и часто приходится останавливаться. Во время одной из остановок мы забираемся на скалистый утес около бурной Катуни. Впереди, у подножия горы — лес. Громадные лиственницы заняли весь склон, но стоят очень редко. Ближе к вершине лес густеет и становится дремучим.

В бинокль хорошо заметны темно-зеленые пятна почти возле каждой лиственницы. Они хорошо выделяются на фоне более светлой растительности алтайских горных степей. Пятна привлекают внимание: уж не муравейники ли это? Но почему у каждого дерева?

Мы идем вверх по цветущему склону. Вот и первые лиственницы-великаны. Некоторые в диаметре до двух метров. По пням спиленных деревьев видно: лиственницы жили 150–300 лет.

В темно-зеленых пятнах растительности ничего не разглядеть. Но нога ощущает бугор. Несколько взмахов палкой по растениям, и среди полыни, пастушьей сумки, глухой крапивы и аконита проглядывает конус муравейника. Предположение оправдалось: каждое зеленое пятно около лиственницы. — муравейник.

Но как стары муравейники! У некоторых пологий земляной холм достигает в диаметре четырех-пяти метров. Земля образовалась от разложившегося материала конуса. Сам по себе конус небольшой, из палочек, и располагается в самом центре обширного фундамента. Почему у такого большого муравейника маленький конус? Здесь, среди травяной растительности, трудно найти строительный материал. Хвоя лиственницы плоха. А как бы пригодился муравьям высокий конус в борьбе с тенью!

Почему муравейники располагаются только около деревьев? У старых пней лишь следы муравейника: после того, как спилили дерево, они исчезли, не смогли жить. Выделение тлей — главная пища этих муравейников. Давно связали муравейники свою жизнь с лиственницами, и каждый муравейник стал обладателем «собственного» дерева.

Настоящие хозяева. Сначала из-за горы, поросшей лиственничным лесом, показалось яркое белое облако. Оно быстро росло, вскоре заняло половину синего неба и потемнело. Когда туча превратилась в грозовую и закрыла небо, стало сумрачно, потянуло холодом и сыростью. Насекомые исчезли. Степной склон стал безжизненным и невеселым. Потом на вершине горы зашевелились ветви деревьев, и вот уже ветер загулял повсюду и зашумел травами.

Дождь был коротким и дружным и, когда прекратился, сразу появилось солнце, и все снова ожило. Ветер и дождь наделали много хлопот муравьям. С высоких лиственниц сдуло на землю толстых черных тлей, их густые колонии поредели. Что будет с упавшими тлями? Пропадут, наверное!

Нет, внизу на земле муравьи-друзья. Они разыскивают тлей и тащат на деревья. Наверное, муравьи привыкли после дождя и ветра собирать свое разбежавшееся стадо.

Но муравьи тащат тлей не только на дерево. Немало среди них и носильщиков, волокущих мертвых или погибающих тлей с дерева вниз. Примерно каждые две минуты вниз проносится одна тля, в час получается 30, в сутки — около тысячи. Тлей несут в муравейник, чтобы съесть. Некоторые уже примяты острыми челюстями или даже поранены. Надо присмотреться к тлям. Ведь не будут же муравьи понапрасну лишать жизни своих коровушек. Среди них немало пораженных наездниками. Остальные сморщенные, видно, те, которые уже закончили свои жизненные дела: наплодили кучу детей, бросили сосать сок лиственницы и не дают сладких выделений. Раз от «коровки» нет молочка, ее используют на мясо. И кто знает, возможно, многими тысячами лет муравьи невольно производят отбор и сохраняют тлей, которые хорошо доятся.

Цикадки. Близ города Минусинска, на краю бора у озера Пресного, в небольшой куртинке степной низкорослой акации расположилась колония рыжего муравья.