– Принести винную карту?

– Компота какого-нибудь принеси, – набычился свекор. Меня эта вспышка даже повеселила.

– А вы?

– А я латте выпью. С амаретто.

– На ночь? Не уснешь же, – заметил Иван Сергеевич.

– Да на меня кофе не действует, – отмахнулась я, проглотив слова о том, что он сам – гораздо большая причина для бессонницы, чем все энергетики, вместе взятые. Кому нужна такая неудобная правда? – Я отойду помыть руки.

В крохотной уборной еще и умылась. Вышла. И сразу под перекрестный допрос попала.

– Так что там в банке?

– Узнавала по поводу ипотеки. Для учителей есть хорошие программы.

– Хочешь съехать?

Пока меня не было, принесли плов. Я пожала плечами. Ткнула в середину вилкой, выбирая сухофрукты.

– Я не смогу жить у вас вечно.

– Почему? Я тебя… – наши взгляды столкнулись под желтым в восточном стиле абажуром, – вчера как-то обидел? Нажрался я. Ни черта не помню.

Если до этого у меня еще были какие-то сомнения, то теперь их не стало. Все он помнит. Все… А теперь просто врет. То ли струсив, не находя себе оправдания, то ли находя, но все же воздерживаясь от того, чтобы переложить вину на мои хрупкие плечи. И на том, как говорится, спасибо.

– Нет. Не обидели. – Я покрутила в руках салфетку. – Но вот Эмма улетела оскорбленной до глубины души.

Покровский неопределенно скривился. Я снова злобно ткнула вилкой в плов. Быстрей поесть и свалить. Что-то я переоценила свои силы. И его… переоценила. Ладно.

– Это хорошо, Маш. Я не хотел обидеть, ты ведь моего сына жена. Дочка мне, считай.

Я закашлялась. С дочкой, он, конечно, перегнул. Учитывая, что мы вытворяли. И я, конечно, с себя вины не снимаю, но Иван Сергеевич, то есть мой гребаный папочка, первым ко мне полез.

– Не надо. Я ведь сказала, что все нормально. Но вы с выпивкой, Иван Сергеевич, все же завязывайте. Игорю бы не понравилось видеть вас таким. И вообще. Вы же за руль садитесь. Ясно, что никто вас тут не остановит, но…

– Да я пьяным никогда… С бодуна да, бывало. Но не пьяный.

– Это хорошо. Я уже одного лихача схоронила. Больше не хочу.

Замолчали. Вроде не сказала ничего такого, а у свекра на скулах выступили желваки.

– Ну и когда ты съехать планируешь?

Во! А вот это, кажется, намек, что лучше бы мне с этим поторопиться. Не простил он ночи. Ни себе. Ни мне. Теперь бы закончить эту историю по-человечески. Чтоб не врагами расстаться. У меня же кроме него и нет никого… Он один остался. Или был всегда… он один.

– Да вот, как только найду что-то подходящее недалеко от школы. А может, и совсем уеду… – добавила вдруг неожиданно мечтательным голосом и будто прозрела – ведь меня и впрямь ничего больше не держит в этом городишке. С таким же успехом я могу купить квартирку где угодно. В провинции так вообще и кредит брать не придется. Правда, и зарплаты там меньше. Это тоже надо учитывать. Зато я могу выбрать абсолютно любой вариант. Хоть в портовом городе, хоть на большой реке, а можно вообще махнуть на какие-нибудь севера, чтобы выморозить эти совершенно больные чувства. Вопрос один – какого черта я об этой возможности не подумала на каникулах. Отпуск большой – могла бы все обтяпать, а теперь посреди учебного года сложнее будет.

– Куда совсем? – просипел Иван Сергеевич.

– А не знаю. Сегодня и погляжу. Прикину варианты.

Он молчал. Я быстро и аккуратно ела, чтобы поскорее закончить эти бессмысленные посиделки.

– Не надо кредит, Маш. Что, я не добавлю? Ты ж моя…

Если бы он еще раз назвал меня дочерью, я бы выблевала.