«Циклон» катился по грунтовой дороге, приводной ремень вентилятора поскрипывал, гравий хрустел под шинами, за ними поднималось облако пыли.

Полевой аэродром Нижней Мохаве представлял собой две полоски выгоревшего, потрескавшегося цемента, скрепленные вместе обильными заплатами гудрона, ангар из гофрированного железа и приземистое прямоугольное строение, которое когда-то могло быть аэровокзалом. Диспетчерская башня была заколочена досками. Вывеска покосилась, надпись на ней едва читалась после годов песчаных бурь, бандитских пуль и забвения.

— Здесь что, билеты дешевле?

Ким изучала местность.

— Нет, здесь летают лучше. Припаркуйся у башни.

Когда Фрай подъехал ближе, из пыли материализовалась человеческая жизнь. У ангара стоял механик в комбинезоне. Двое молодых людей — оба вьетнамцы — топтались у дальней стены башни и щерились на Фрая. Дверь вокзала открылась, потом захлопнулась. В конце одной из взлетных полос Чак увидел «Пайпер», старую модель «Фоккера» и древний транспортный самолет с пропеллером. Он был перекрашен в бежевый цвет, благодаря чему сливался с окружающей пустыней. На фюзеляже по трафарету была нанесена надпись «Либерти Транспорт». Левая грузовая дверь была открыта, и на взлетную полосу спущен трап, у которого ожидали погрузки десять-двенадцать деревянных ящиков.

— Не отходи от меня ни на шаг, — предупредила Ким, с усилием открывая дверцу машины против усилившегося ветра.

Фрай пошел за ней к мужчинам у башни. Они о чем-то перекинулись по-вьетнамски. Тот, что пониже, кажется, показал на косметичку, потом на здание вокзала. Ким поправила очки и пошла к приземистому зданию. Внутри находились конторская стойка, письменный стол, часы, два стула, примерно двенадцать квадратных футов пустоты и отец Мисс Дни Сайгона. Последним воспоминанием Фрая, связанным с этим человеком, был невероятный испуг на его лице, когда Фрай дернул его за галстук и повалил на пол во время потасовки в «Азиатском ветре». Теперь он сидел за письменным столом перед маленьким экраном компьютера.

— Спасибо вам, мистер Фрай, — спокойно сказал он. — Вы спасли мне жизнь.

— Всегда пожалуйста.

— Меня зовут Тай Зуан. Произносится почти как Дон Жуан.

— Чак.

Зуан посмотрел на экран, затем на Ким. Фрай услышал рев ветра, потом все стихло. Остался лишь низкий стрекот двигателей транспортного самолета. На линолеуме с лепешками грязи копошился жук-вонючка.

— Наш друг уже побывал здесь? — спросила она.

— Нет. Но ждать не стоит. Ты готова, Ким?

Она повернулась к Фраю и поцеловала его в щеку.

— Спасибо тебе. Я знаю, что твой брат скоро захочет с тобой поговорить.

Как и я с ним, подумал Фрай.

Зуан выходил из-за стойки, когда в дальнем углу пустого зала ожидания появилась его дочь. Фрай наблюдал ее выход: черные волосы, собранные в хвост, желтое хлопчатобумажное платье, туфли-лодочки. Она держала такую же серебристую косметичку, что и Ким. Взглянув на Фрая, девушка тут же отвела взгляд — так же, как она это сделала в «Азиатском ветре». Передала косметичку отцу. Они поговорили по-вьетнамски. Зуан открыл косметичку — так, чтобы Фрай не мог видеть, что в ней находится — дотронулся до какого-то предмета внутри, потом захлопнул крышку и повернул цилиндры кодового замка.

— Нья, это Чак Фрай. Человек, который меня спас.

— Очень приятно, — сказала она. — Спасибо вам.

— Я не так много сделал, но чуть не задушил вашего отца.

— Пока вы не ушли из газеты, я читала ваши статьи, — сказала Нья.