Фрай задумался. Он медленно начал проникаться тем, что говорил Тай Зуан.

— Если это были люди Тхака, тогда… тогда Ли уже мертва.

— Мы готовы к такой возможности, но нет, это не обязательно. Я уверен, что люди Тхака всегда оставят свой автограф. Они хотят дать нам понять, что разыщут нас хоть на краю земли. И то, что о Ли ничего не известно, в каком-то смысле хорошие новости. Это означает, что у них на нее… другие виды.

— Например?

Зуан убрал вырезки в конверт.

— Ничего не приходит в голову, Чак.

— Но зачем? Вы отправляете грузы, медикаменты, протезы. Зачем засылать киллеров за тысячи миль, чтобы остановить это?

— То, что мы отправляем грузы — это не самое главное. Вы не понимаете тактику ханойского режима и менталитет полковника Тхака. Ли важнее любых грузов. Ее музыка. Ее репутация, ее личность. Она — символ свободы, Чак. Убрать ее — значит лишить людей надежды. Представьте, как мается сердце, если разрушены надежды и наивные мечты. Когда убили наших в Париже, община впала в страх и уныние. Все боялись показать лицо. Как быстрее всего подавить волю народа, если не убивать их солдат и разрушать города?

Фрай задумался.

— А вы обращались в полицию или в ФБР?

Зуан кивнул и показал на небо в окне.

— Для них мои догадки — это теория старика. Они думают, что у меня голова в тумане. Да и какое я могу привести доказательство, кроме того, что рассказал вам? Никакого. Они делают все что могут, чтобы найти местных, которые были сообщниками. Но истинный подстрекатель сейчас находится за тысячу миль отсюда.

— Местные, это вроде Эдди Во?

— Да-да. Молодежь легко поддается влиянию. Ими очень просто манипулировать.

Фрай задумался.

— А что делает Нья для сопротивления?

— Многое, Чак. У нее почти безупречный английский, кроме того, она знакома с бухгалтерией и помогает мне учитывать грузы и договариваться с поставщиками. В университете она проводит работу с соплеменниками. — Зуан сел. — В своих лучших мечтах я вижу, как она делает для нашего народа то, что сделала Ли. Стала символом надежды. В ней есть ясное осознание цели. Я не вмешиваюсь в ее судьбу. Это ее выбор. Среди нашей молодежи немало таких, как она. Они наше будущее.

— Такие, как Нгуен Хай?

— Да. Его Комитет по освобождению Вьетнама — хорошее дело.

— А что вы скажете о генерале Дьене?

Зуан медленно покачал головой.

— Он подобен больной ветке. Высасывает соки из почвы и превращает их в пагубу. Многие годы он собирал деньги на дело освобождения, но из этого вышло мало толка. Зато сам он теперь богат. Выводы делайте сами.

— Почему его не взяли за руку?

— Люди теряли веру в него постепенно. Он долго был для нас большой надеждой. Пожертвования, поддержка? Никто не обвинил бы генерала в воровстве. За короткое время он добился некоторых успехов. Всегда был полон планов. Люди не могут признать, что он непорядочен. Это выставило бы их самих дураками. Вьетнамцы очень гордый народ, Чак. Порой мы заходим… невероятно далеко, чтобы сохранить лицо. Вы должны знать эту нашу особенность. Генерал — это нечто вроде национального долга.