|
Как хранилище знаний. Что, если уникальные обстоятельства, в которых оказалась Ива, помогут ей игнорировать эти ограничения? Представьте себе результаты, к которым могут привести злость, горечь и желание отомстить за все те жизни, помноженные на мощь Архива и непосредственность двенадцатилетнего ребенка. — Даже пробовать не хочется, — тихо признался я. — Вот и мне тоже, — кивнула Люччо. — Это было бы настоящим кошмаром. Все эти знания, лишенные сдерживающего их рассудка. У некроманта Кеммлера имелся подобный дух, своего рода миниатюрная версия Архива. Не такой мощный, конечно, но он служил многим поколениям чародеев, набираясь от них знаний, и вещи, на которые он был способен, устрашали, — она тряхнула головой. Я отхлебнул чая, иначе мой судорожный глоток мог вызвать у нее подозрения. Она говорила про Боба. И она не ошибалась, говоря о том, на что Боб способен. Когда я раз высвободил личность, в которую он превращался у некоторых из его прежних владельцев, он едва не убил меня. — Разумеется, Стражи уничтожили его, — добавила она. Вовсе нет. Джастин ДюМорн, бывший Страж, не стал уничтожать череп. Он тайком вынес его из лаборатории Кеммлера и хранил у себя — пока я не сжег его и в свою очередь не забрал череп себе. — Слишком много силы и слишком мало контроля — вот что представлял себе этот мини-архив Кеммлера. И вполне вероятно, Архив может превратиться в подобную же угрозу, только гораздо больших масштабов. Я знаю, вы переживаете за девочку, Гарри. Но я обязана предупредить вас. Возможно, вы оказываете ей плохую услугу, изображая из себя ее друга. — Кто изображает? — возмутился я. — И где она? — Мы держали ее спящей, — ответила Люччо, — до вашего или Кинкейда возвращения. — Я понял, — заявил я. — Вы считаете, я не должен сближаться с ней. Но вы беспокоитесь о том, что может случиться, когда вы разбудите ее, а она проснется в страхе и смятении. Щеки Люччо порозовели, и она отвернулась. — У меня нет готовых ответов, Дрезден. Я просто беспокоюсь. Я вздохнул. — Как бы то ни было, — сказал я. — Пустите меня повидаться с ней. Люччо отвела меня в Мёрфину гостевую спальню. Ива казалась ужасно маленькой в двуспальной кровати. Я присел на край кровати, а Люччо, наклонившись, положила руку Иве на лоб. Потом пробормотала что-то и убрала руку. Ива негромко всхлипнула и, моргнув, открыла глаза. Дыхание ее сделалось частым-частым. Она дико оглядывалась по сторонам, потом вскрикнула. — Ш-шшш, тише, — мягко произнес я. — Все в порядке, Ива. Ты в безопасности. Она заплакала и крепко прижалась ко мне. Я обнял ее. Она плакала и плакала, а я обнимал ее, покачивая. Люччо сочувственно смотрела на меня. Прошло довольно много времени. — Я получила ваше письмо, — прошептала, наконец, Ива. — Спасибо. Я сжал ее чуть сильнее. — Они делали со мной всякие штуки, — сказала она. — Я знаю, — тихо отозвался я. — Я попадал к ним в руки. Но я выздоровел через некоторое время. И ты выздоровеешь. Все прошло. Она обняла меня крепче и плакала, пока не уснула. Я посмотрел на Люччо. — Вы все еще хотите, чтобы я отталкивал ее от себя? Чтобы основой ее было то, что объединяет ее с этими тварями? Люччо нахмурилась. — Совет Старейшин… — Не способен найти сердце, даже вооружившись «Анатомией» Грея, рентгеном и стетоскопом, — сказал я. — Нет. Они могут устанавливать законы, касающиеся магии. Но они не будут диктовать мне, с кем дружить, а с кем нет. |
