«МИСС АННА ВЕСТОН ИСПОЛНИТ РОЛЬ ГЕРЦОГИНИ КЕНДАЛЛЬСКОЙ

В РОЛИ СИБА ВЫСТУПИТ МАЛЫШ, ПЯТЬ ЛЕТ И ДЕВЯТЬ МЕСЯЦЕВ…» —

и т. д. и т. п.

Представьте себе, какую гордость испытывал наш герой, стоя перед подобной афишей! Он умел читать, а его имя красовалось огромными буквами на белом фоне.

К несчастью, гордость ребенка тут же подверглась серьезному испытанию: в актерской уборной мисс Анны Вестон его ждал удар.

До этого вечера «костюмированные репетиции» не проводились, да это было и не нужно. Поэтому он явился в театр в своей красивой одежде. Однако уже в уборной, где шла подготовка богатого туалета герцогини Кендалльской, Элиза вдруг появилась с лохмотьями и явно намеревалась надеть их на Малыша. Ужасные лохмотья, чистые с изнанки, разумеется, но сверху грязные, рваные, латаные-перелатаные… Действительно, в этой душещипательной драме Сиб представлен брошенным ребенком, которого мать находит в нелепом наряде бедняка, — его мать, герцогиня, прекрасная дама, вся в шелках, кружевах и бархате!

Увидев отвратительное тряпье, Малыш сначала подумал, что его собираются отослать в «рэгид-скул».

— Миледи Анна… миледи Анна! — воскликнул он.

— В чем дело? — спросила мисс Вестон.

— Не отсылайте меня обратно!…

— Отсылать тебя?… Но почему?… Что ты придумал?

— Но эти ужасные лохмотья…

— Что ты себе вообразил?

Малыш готов был бежать без оглядки при виде устрашающего напоминания о своем недавнем прошлом. Но не тут-то было!

— Да нет же, глупенький!… Никто тебя никуда не отошлет! Постой-ка спокойно! — заметила Элиза, поворачивая его то в одну, то в другую сторону довольно твердой рукой.

— Ах! Милый херувимчик! — воскликнула мисс Анна Вестон, почувствовав прилив нежности.

И она кисточкой навела себе тонкие изогнутые брови.

— Дорогой ангелочек… если бы только тебя слышали в зале!

И она добавила немного румян на скулы.

— Но об этом узнают все, Элиза… Это будет завтра в газетах… Боже, как он только мог подумать…

И она провела пуховкой по своим прекрасным плечам.

— Да нет же… нет… невероятный ребенок!… Эти ужасные одежды, они для смеха… Понарошку…

— Для смеха, миледи Анна?… Понарошку?

— Конечно, не надо плакать!

Актриса и сама охотно бы заплакала, если бы не боялась повредить наложенные румяна.

Что касается Элизы, то она повторяла, качая головой:

— Вы видите, госпожа, мы никогда не сможем сделать из него артиста.

Тем временем Малыш, все более озадаченный, с мокрыми глазами и с тоской в сердце, позволил надеть на себя лохмотья Сиба.

И вдруг мисс Анне Вестон пришла в голову мысль дать дебютанту новенькую блестящую гинею. Это будет его талисманом, «путеводной звездой!» — повторяла она. И, честное слово, Малыш тут же успокоился, взял золотую монету с явным удовольствием и опустил в карман, предварительно внимательно рассмотрев.

После чего мисс Анна Вестон, приласкав ребенка еще раз, спустилась на сцену, посоветовав Элизе держать его в уборной, поскольку его выход был только в третьем акте.

Первый акт прошел вполне сносно. Мисс Анне Вестон горячо аплодировали, и она вполне заслужила одобрение публики страстной игрой, блеском своего таланта, которые произвели на зрителей весьма заметное впечатление.

После первого акта герцогиня Кендалльская поднялась к себе в уборную и вот уже, к великому удивлению Сиба, она сбрасывает с себя роскошные шелковые и бархатные наряды и одевается простой служанкой — преображение, предусмотренное замыслом драматурга, столь же сложное, сколь и обыденное, и о котором нет смысла здесь распространяться.