Что же это такое?

Не золото, не железо, не медь, не олово.

Ровный диск из неизвестного необычайно легкого металла. И необычайно твердого — даже зубило кузнеца не оставило на нем ни малейшей царапины.

Шесть пятигранных шипов по окружности — словно ножки.

На другой стороне — четыре небольших выемки. Около каждой какие-то мелкие, но четкие знаки. И отверстие в центре… Что же это такое?

Совершенно бесполезный предмет. И металл бесполезный, не поддающийся ни огню, ни ковке.

Разве только щит из него сделать. Приклепать этот диск поверх обычного щита, пусть даже деревянного, и цены ему не будет — любой удар выдержит.

Халтет нашел эту вещь еще мальчишкой. Выкопал, когда вместе с отцом рыл колодец. Сразу же спрятал под рубахой, никому ничего не сказав, и так потом всю жизнь и перепрятывал. Зачем? Только вот однажды показал кузнецу, и тот долго возился, пытаясь понять, что это за металл, качал головой, удивлялся, все спрашивал — когда, кто, откуда? Халтет отоврался, придумал какую-то невероятную историю — уж и сам забыл о чем… И, забрав диск у кузнеца, снова спрятал… А чего прятал? От кого? Прямо как сорока с блестящей мелочью… Хватит! Вот и пригодился теперь этот круг. Не золото, конечно, но диковина. Может, денег стоит. А если и нет — в большом мире всякой безделице применение найдут. Придумают, на что приспособить…

Халтет завернул металлический диск в ветхую тряпицу. Отдуваясь, неуклюже сполз с чердака. Убрал лестницу на место. И пошел будить Хатука, младшего сына Хиама. Мальчишка рос бойкий, излазил все окрестности, несколько раз ходил с Шалроем в дальние переходы, к горам. Ему нравилось рисовать в пыли карты, он сам придумывал какие-то значки, говорил, что учится писать. Халтет любил беседовать со смышленым пареньком, поправлял его схемы, дополнял деталями.

Лучшего проводника для гостей сейчас не найти.

Буйвол спал плохо.

Все чудилось, что вокруг ходит серая тень, бормочет что-то. Он даже разбирал отдельные слова. Но они казались бессмысленными, и он не мог их запомнить.

Ныла пробитая стрелой рука. Снилось, что она горит словно полено, плюясь алыми кубиками углей, и чернеет, обугливается.

Было жарко и душно. В горле першило, хотелось пить. Но за водой надо было вставать, идти во мраке на кухню, запинаясь, натыкаясь на углы, искать ощупью ведро, ковш.

“В темноте даже самый могучий воин становится беспомощен…”

За стенами и на чердаке возились мыши.

Безликая жуткая тень подошла к самой кровати, тронула его холодной рукой, проскрежетала:

— Вставай!

И Буйвол очнулся, открыл глаза. Над ним нависал Халтет. За спиной хозяина дома серо светилось распахнутое окно.

— Вставай, — повторил старик. — Уже утро.

— Что? — на лавке завозился Малыш. — Пора?

— Да, — Халтет отошел к окну, выглянул на улицу. Сухой ветер шевелил его нечесаные космы. — Собирайтесь.

Собирать им было нечего. Все уже было готово.

Они прошли через тихую деревню. Впереди босоногий паренек по имени Хатук вел под уздцы двух лошадей. Староста и воины шагали позади, негромко разговаривали.

Было еще сумрачно. Чуть теплилось небо на востоке, и на его фоне черными тенями вырисовывались вершины гор.

— Хатук проводит вас до самого перевала, — говорил Халтет — Потом с лошадьми вернется назад. А вы пойдете прямо. Там одна