Но таков уж Ергазы — несмотря ни на что, добился своего. Теперь, как мы знаем, он — директор Кайрактинского филиала головного института. Конечно, далековато от центра и размах не тот… И все же он — первый руководитель. Ергазы был доволен собою: «Хорошо, очень хорошо. Директор — это не зав лабораторией! Снова поближе к влиятельным людям, снова зависимость подчиненных… Спасибо и на этом, в будущем — будет видно. Рыба ищет где глубже, человек — где лучше…»

Вот только многое, очень многое в его положении зависит от Вергинского. А он, Ергазы, теперь точно знает, что шеф неважного о нем мнения, не только как о специалисте, но и как о человеке… «С чего бы это?» — раздумывал новоявленный директор и твердо решил во что бы то ни стало изменить о себе мнение академика.

Он стал добиваться приема у Вергинского — и сам, и через посредников. Опять — посредники. Когда-то одним из таких просителей был Кунтуар. Убедившись, что Вергинский верен себе, Ергазы усомнился: уж не посредники ли здесь виноваты?! Да и этот Кунтуар… Не оговорил ли он его перед академиком? Заподозрив друга, Ергазы сам себя убедил: так оно и есть. Он опять припомнил, сколько раз приходилось сталкиваться по работе и как всегда больше признавали и восхваляли Кунтуара, а его, Ергазы, будто и не замечали. Они вдвоем приходили на ученый совет или на собрание, выступали перед аудиторией по одному и тому же вопросу, но прислушивались собравшиеся только к Кунтуару, а слова Ергазы словно пропускали мимо ушей. Кунтуару — внимание и уважение, за ним всегда последнее слово. «Нет, пора всему этому положить конец!»

Знакомство с Пеилжаном потому и было для Ергазы настоящей находкой. Задетый за живое отказом Кунтуара консультировать его по диссертации и быть оппонентом на защите, тот как нельзя лучше понял Ергазы. Директор же филиала наметанным глазом определил, что Пеилжана надо придерживать возле себя.

А тут еще Акгуль. Мягкая по характеру, мудрая женщина сумела стать для черствого и самолюбивого Ергазы и другом, и опорой в житейских невзгодах, умела влиять на его настроение, на его убеждения. Приметив, что Пеилжан и Ергазы стали единомышленниками в своих злых кознях против Кунтуара, Акгуль насторожилась. У Ергазы же за долгую совместную жизнь выработалась привычка ничего не предпринимать, не посоветовавшись с нею. Выслушивал он ее мнение обычно молча, не высказываясь ни за, ни против. Но пойти против воли жены не решался.

Правда, полноты счастья между супругами не было: Акгуль не дала мужу радости, которая согревала бы его на склоне лет, — у них не было детей. Но ради спокойствия жены Ергазы баловал и делал вид, что любит, как родного, ее сына от первого брака — Армана. На самом же деле душа его вовсе не лежала к этому хулиганистому мальчишке.

Пеилжан, следя, как за барометром, за настроением своего шефа, прекрасно понимал смятение его чувств и пользовался этим. В тот самый момент, когда Ергазы был особенно недоволен всеми и вся, Пеилжан появился в его кабинете.

— Куда это вы скрылись, давненько не вижу вас, дорогой! — радостно приветствовал Пеилжана Ергазы.

— Всю неделю напряженно работал. Дело в том, что Даниель, сын Кунтуара, написал исторический роман. Издательство, зная, что я изучаю эту эпоху, прислало рукопись на рецензию мне. Вот целую неделю и читал эту писанину.

— Ну как, о чем она?

— Снова — саки…

— Тьфу, что за молодежь пошла! Не хватает современности, лезут в старину! Оставили бы это увлечение на долю стариков, так нет… Что же там, в романе?

— Налицо влияние отца… Вещь получилась неплохая.