Ошеломленный Фрейд увидел, что Грейс открыла глаза и моргнула. Она несколько раз повернула голову слева направо, словно автомат, потом закрыла глаза и снова заснула.

— Вы ее загипнотизировали! — вскричал Фрейд.

Герман Корда расхохотался:

— Подумать только, вы не сумели противостоять методу, который первым начали использовать!

Он подошел к полкам, взял несколько инструментов и разложил их в ряд на столе из светлого дерева, стоявшем неподалеку от алтаря.

— Гипноз — алхимическая наука, — сказал он. — Господин психоаналитик, вы всерьез думаете, что это изобрели вы? Бессознательное? Смысл снов? Смешно…

Герман взял ключ, лежавший на столе, и начал открывать наручники, сковывавшие руки Грейс. Затем подставил два перламутровых кубка под запястья молодой женщины и снова заговорил:

— Посвященные давно уже знают, что гипноз создает расщепление сознания и позволяет обходить амнестические барьеры. Вы используете его, чтобы исследовать подсознательное ваших пациентов. А мне кажется, что вы упускаете самое интересное: возможность ими манипулировать.

— Моя этика подобное поведение исключает, — сказал Фрейд. — Приказать Менсону убить меня — это вы называете манипулировать подсознательным?

— Менсон оказался негодяем, он поставил меня в трудное положение на Бруклинском мосту. Я был вынужден прыгнуть в ледяную воду. Вот Грейс действительно поддается гипнозу, потому что с детства находится под гипнозом. Я вложил в ее подсознательное кодовые слова, и, когда я их произношу, она немедленно погружается в чудесный мир гипнотического сна.

— И по телефону вы попросили ее прийти в Утюг, — прошептал Фрейд.

— Да, усыпив полицейских, — подтвердил Герман. — Ей оставалось лишь воспользоваться секретным ходом и пройти в эту комнату, о существовании которой рассказал ей отец.

Эффективность метода не удивила Фрейда. Гипноз превращал эго в податливую субстанцию. Гипнотизер заставлял испытуемого сосредоточиться на своей личности и забыть обо всем остальном. Гипнотизер символически становился абсолютным повелителем своего пациента, превращался для него в целый мир.

— Должен сказать, что раньше мое мастерство было примитивным, — продолжил Герман. — Я добавлял немного эфира и соды в воду, которую пила Грейс, чтобы опыты проходили успешнее. Сегодня у меня есть веронал. Другими словами, я стал повелителем. Грейс только что повиновалась мне с послушанием, даже с любовью.

Фрейд сжал кулаки. Он понял, что хвастовство Германа, его психопатическая склонность к восхвалению своих способностей, делающая его похожим на студента, жаждущего попасть на экзамен, можно использовать в своих целях. Нужно действовать лестью.

— Вы правы, — сказал Фрейд, — от гипноза до любви недалеко. Гипнотизируя Грейс, вы заняли в ее разуме место идеального «я». И я это не оспариваю.

Герман посмотрел на него с удовлетворением:

— Да и вы сами, доктор Фрейд, не лишены таланта. Вы поняли главное: человек создан из мечты и крови. Если бы у вас был хороший учитель, вы могли бы прикоснуться к сущности нашего тысячелетнего знания. Жаль, что ваша жизнь сегодня обрывается. — Он широко улыбнулся застывшему Фрейду. — Внизу стоит новый охранник, вооруженный «люгером», имеющим скорострельность пятьдесят восемь выстрелов в минуту. Милый доктор Юнг? Он силен, но неопытен. Теперь он заперт в туалете.

Фрейд окаменел.

— Инспектора Кана, последнего Deus ex machina, который у вас остался, держат взаперти наши друзья из полиции.