Он сидит на скамейке в парке и держит это прекрасное чудо обеими руками.

Сам парк, окружающий его, почти не виден. Очертания желтой песчаной дорожки расплываются за кончиками его маленьких красных сандалий. Деревья – это просто пятна шелестящей зеленой краски на самом  краю бокового зрения.

Издали слабо слышна музыка, порывы которой приносит теплый ласковый ветер. Слева и справа над его головой - голоса Родителей. Слова их речи знакомы, но не вполне понятны. Они говорят о чем-то, о своем,  взрослом, в данный момент ему совершенно ненужном. Нагревшееся за день дерево скамейки приятно греет спину. Мир солнечно,  пронзительно ярок, и вместе с тем недвижим, статичен. Кажется, что тополиные пушинки неподвижно замерли в воздухе, лениво перебирая мохнатыми лопастями. 

А пирожное...

Пирожное можно есть по-разному.

Нет. Он, конечно, не будет кусать все сразу, нарушая и перемешивая тонкие грани вкуса его разных частей. Сначала можно слизнуть, собрать на кончик языка отдельные, особо нахальные крошки теста с боковинок. Потом разломить его вдоль на две почти равные части по линии джема. Верхнюю,  самую вкусную часть, он оставит на потом. Нижняя половинка с джемом сверху и золотистой поджаристой корочкой внизу сейчас сама становится отдельным пирожным.

Теперь можно осторожно откусить кусочек.

Его ни в коем случае нельзя жевать.  Кусочек пирожного нужно вертеть на языке, прижимать его к небу,  переваливать с боку на бок, пока он полностью не растает во рту; не распадется на тонкие,  сладостные послевкусия.

И так раз за разом.

Маленькими, щадящими порциями. До самого последнего кусочка, еле умещающегося на кончиках пальцев.

Затем пальцы. На них крошки и мазки джема. Каждый из них по-отдельности необходимо тщательно облизать, очистить от прежнего вкуса перед второй - основной частью пиршества.

…И вот приходит время самой главной, самой вкусной доли  - верхней половинки.

Вначале необходимо осторожно сковырнуть, отделить от центра красивого масляного цветка ягодку засохшего винограда.  Нарушение гармонии цветка почти кощунственно, но и не менее необходимо. После того как он слизнет, уничтожит сердцевину прекрасного бутона, цветок безусловно смажется, потеряет возвышенную красоту и законченность форм, мудрость заложенного в нем смысла, превратится просто в расплывчатый мазок зеленого на белом. Но зато на языке окажется крепкая ягода изюма, которую можно надкусывать, осторожно крошить передними зубами, впитывая терпкий запах вылущенного солнцем винограда.   

Он будет не откусывать его… нет! Отщипывать губами кусочки нежной, пропитавшейся маслом верхней половинки пирожного.  Их не надо даже крутить, мять языком. Они сами волшебно тают, расплываются во рту, наполняя его запахом ванили и корицы.

И так раз за разом…

Медленно и кропотливо…

Не упуская ни одного оттенка, ни одной изощренной черточки вкуса, до того мгновения пока последний кусочек не исчезнет навсегда из кончиков липких пальцев...         

В животе человека низко заурчало. Что-то тяжело и больно перевернулось, передвинулось, хотя вроде и двигаться там было абсолютно нечему.

Сейчас, именно сейчас необходимо решиться…

Набраться храбрости  и приоткрыть веки…

Свет через тонкую полоску за частоколом слипшихся ресниц сразу же больно ударил по глазам оттенками грязно-серого; разбивая, разламывая картину всего лишь миг назад столь реально яркого солнечного дня на мириады падающих в глубину его сознания осколков.