Снять защитную оболочку. Прямо сейчас?

Нет! Рано, пока еще слишком рано. Запах. Огромной силы манящий аромат рассеется, растворится в морозном воздухе, вместо того чтобы ударить крепким кулаком, лишить воли.

Поэтому - только сдвинуть, немного ослабить внешнее покрытие, не открывая самого Манка и сразу же спрятать, скрыть его в руке за спиной.

Дичь прошла уже половину расстояния между вершиной тропинки и Человеком, по-прежнему не замечая его.

Что дальше? Оставаться на месте или двинуться навстречу?

Что меньше испугает одиночку?

Просто стоять на месте - Дичь может насторожиться, подумать, что Человек специально ждет именно ее. Да и далеко, далеко до тропинки. Запах Манка даже в выхолощенном,  стерильном воздухе долетит не сразу.

Двинуться навстречу?  Вдруг испугается, бросится бежать. Что тогда? Ведь не догнать. Никак не догнать – не хватит сил!

И тогда - все… Все зря!

Завтра уже может быть, не хватит сил и подняться. Или проснуться.

Тогда ему только и останется - уничтожить сам Манок.

А Дичь уже почти рядом. Уже хорошо видно, что Она не смотрит по сторонам, только на слабо утоптанную тропинку перед собой - видимо тоже обессилила от голода.

Вот она.

Почти вплотную. Уже почти проходит мимо.

И тогда Человек делает первый непослушный шаг навстречу. Еще один.

Его судорожно кривящийся рот открывается,  и вместе с неудержимо долго задержанным вздохом, с облачком теплого белесого пара - из него вырывается: 

- Эй... 

Собственно, это Человеку кажется, что он оглушительно громко позвал, окликнул.  На самом деле звук не родился, остался где-то в сухой судорожно перехваченной гортани, отвыкшей за долгое время от произнесения связанных звуков.

Человек пугается. Делает еще несколько мелких, поспешных шажков. Несколько раз сипло всасывает и выталкивает из себя холодный воздух, набирает полную грудь  и проталкивает, пропихивает сквозь горло каркающий, похожий на звериный выклик:

- Ккххейй!..

Дичь вздрагивает. Замирает.

Взгляд ее быстро мечется вокруг. Натыкается на Человека.

В глазах начинает закипать, полыхая всепоглощающим безумием, страх.

И тут Человек медленно протягивает вперед из-за спины руку.

В кончиках грязных пальцев зажат уже раскрытый Манок. Когда Человек успел его вскрыть – он не знает. Рассудок пропустил это действие.

Дичь, обеспокоенная движением человеческой руки, отскакивает, отбегает от него на несколько шагов.  Теперь, эти десять-двенадцать шагов между ними - почти бесконечность.  Человек не сможет покрыть это расстояние рывком.  Они оба понимают это.  И тут Дичь замечает в дрожащей руке Человека Манок.  Она еще не чувствует запах - расстояние  слишком велико, но образ, образ Манка - как чего-то безумно вкусного, начинает всплывать из глубин ее памяти, расширяя ноздри, впрыскивая в рот струйки голодной слюны.

Человек, не опуская вытянутой руки, делает один осторожный, маленький шаг навстречу.  Дичь дергается, делая попытку отбежать, но она уже не может, она загипнотизирована потоком образов, рвущихся из памяти.

- Ну, что ты! Это тебе, - голос Человека еще неумело ломок.

- Бери, не бойся! – еще один небольшой почти, незаметный шажок.

Главное сейчас, не смотреть в глаза. Глаза - они могут выдать. Выдать его мысли. Выдать его голод. Надо смотреть чуть выше глаз. В переносье. Еще один шаг и хватит.  Дичь должна подойти сама. Главное тихо и спокойно говорить что-нибудь. Завораживать мягкими негромкими звуками:

- Бери же. Чего же ты боишься...  Это тебе...

- У меня еще много…

- Это же вкусно…

- Ну же, на, бери...

Дичь, не отводя взгляда от Манка, как-то боком, делает осторожный, недоверчивый шаг навстречу.