Человек осторожно вытащил из склеенного слюной рта пригоршню пальцев, с неровно обкусанными темными ногтями. Потерся мокрым, клейким подбородком о впитавшую запах старой пыли и гнилья тряпку. Не вытаскивая  наружу из-под теплого тряпья руку, с вялой неохотой разодрал слипшиеся пальцы. Тщательно и брезгливо вытер их о свои старые брюки. Уже сухие  поднес их к лицу. Вначале медленно, осторожно, затем все глубже, во всю глубину легких втянул запах с кончиков пальцев, ища хотя бы слабый отголосок, хоть мельчайший гран, частицу запаха ванили из своего сна…

И где-то в самом конце глубокого и жадного вдоха, уже на исходе переполняющей его легкие застарелой вони,  он, кажется, все же почувствовал его... Как исчезающе одинокий, пластичный звук, он растворился в его теле, унося за собой краски лета, тепло и сладостный вкус на языке.

Сегодня Еды не было…     

Как не было ее и вчера. И еще за несколько дней до этого.

Пора было вставать. Поскуливая от обиды вылезать из теплого, нагретого за ночь привычного логова, которое очень скоро забудет, потеряет тепло своего хозяина и в следующий раз уже встретит его заскорузлой, пропитавшейся холодом враждебностью.

Человек поднимался по частям. 

Вначале он долго выпутывался. Шипя от злости, стягивал с себя, высвобождая руки и ноги,  прилипчивое  тряпье.  Затем, отжимаясь нетвердыми руками от прогибающегося полотна кровати, лишь слегка распрямив худые колени - отталкивался кистями рук и садился, прижимая грудь к ногам. Глубоко вздохнув несколько раз, набрав полный живот холодного воздуха, человек медленно и осторожно начинал выпрямлять спину. Каждый миг, ожидая резкого как нож, конвульсивного голодного спазма в желудке, снова сминающего его тело, бросающего его руки к животу, а туловище - обратно к коленям. 

Но  вот его затылок коснулся закопченной стены, судорожно сжатые в кулаки пальцы осторожно разжались, выпуская скомканную ткань покрывала и человек медленно, расслабляя напряженные мышцы, тонкой струйкой выпустил из себя воздух. На этот раз боль не пришла. Обошлось. Предстояло еще слезть с кровати и выпрямиться. Это тоже было сложно, но уже легче, чем то - первоначальное действо, похожее на акт рождения, возвращения из сумерек снов  в царство живых.

Человек поднялся.

Качаясь, сделал несколько первых неуверенных шагов. Дошел до стола. Большой глиняной кружкой с неровно отломанной ручкой и старым, вытертым и почти не узнаваемым сейчас рисунком,  разбил тонкую корочку льда в жестяном бачке. Осторожно, стараясь не смешать чистый верхний слой воды с  похожим на хлопья темно-серым осадком, набрал и жадно сделал первый глоток. Холодная вода, скатываясь в пустой желудок, заставила человека сжаться в предчувствии боли. Но видимо сегодня удача была на его стороне. Боль не пришла. И дальше он пил уже спокойно, с удовольствием прислушиваясь к наполняющему его живот ощущению тяжести.

            То, что голодная боль в животе сегодня не мучила, не терзала его - было хорошим знаком. Знаком того, что сегодня ОХОТА будет удачной.

Сегодня он обязательно поймает ДИЧЬ…

            …ДИЧЬ была разной.

Ночью она, как и сам человек,  пряталась от холода по укромным тайным углам, а днем в поисках еды безостановочно блуждала по развалинам засыпанных снегом домов, тыкалась в малосодержательные вымороженные подвалы или топталась в ожидании нерегулярной подачки у Кормушки.

Дичь не очень то и боялась Человека, если он своими действиями не выражал явную угрозу. Настороженно оглядываясь, она иногда проходила мимо него, почти рядом.  Но со временем ее становилось все меньше и меньше, и это делало её дьявольски осмотрительной.