|
– Страниц? Она скрестила руки на груди и снова – иронический вопрос в ее внимательно следящих за ним глазах. – А что я должна была сказать? – Дней? Она улыбается более открыто: – Отлично. – А зачем вы сказали «страниц»? – Вы утратили идентичность, мистер Грин. Я должна работать с вами, основываясь на вашем собственном чувстве реального. А оно, кажется, в полном порядке. – Будто багаж потерял. – Лучше багаж, чем руки ноги. Так считается. Он рассматривает потолок, пытаясь изо всех сил вновь обрести прошлое, место в пространстве, цель. – Наверное, я пытаюсь от чего то уйти? – Возможно. Потому то мы здесь, с вами. Помочь вам просечь то, что позади. – Она касается его обнаженного плеча. – Но сейчас самое важное – не волноваться. Просто отдыхайте. Она снова направляется к двери. За дверью – странная тьма, он ничего не может разглядеть. Он снова смотрит в потолок, на этот неглубокий купол, на целый лес нависших над ним бутонов, каждый из которых завершается пуговкой. Серого цвета, они все равно походили на груди: ряд за рядом эти юные девичьи груди образовывали над ним полог из нежных округлостей, увенчанных сосками. Ему захотелось указать на это доктору, но она по прежнему ждала у открытой двери, а потом какой то инстинкт подсказал ему, что такое он не может сказать женщине врачу. Это слишком личное, каприз восприятия, это может ее оскорбить. Наконец врач оборачивается. Кто то поспешно входит в палату за ее спиной: молодая сестра, явно уроженка Вест Индии, белая шапочка и смуглое лицо над крахмальной белой с голубым униформой. Через руку перекинут сверток красных резиновых подстилок. Она скашивает глаза на врача: – На военной тропе – медсестра. Для разнообразия. Врач умиротворенно кивает, потом произносит, обращаясь к пациенту: – Это сестра Кори. – Рады видеть вас у нас, мистер Грин. Он поднимает на сестру взгляд, на лице – глуповато смущенная гримаса. – Прошу прощения. Она с шутливой строгостью поднимает палец: – Никаких «прошу прощения». А то отшлепаю. Миловидная девушка, чувство юмора, веселая повелительность тона. И – редкостное совпадение – при всей очевидности совершенно различного расового происхождения двух женщин, глаза у сестры точно того же цвета, что у врача. – Закройте дверь, сестра, будьте добры. Я хочу начать предварительные процедуры. – Обязательно. И снова доктор Дельфи скрещивает руки на груди: это явно ее любимая поза. Ее взгляд, устремленный на него, на миг кажется удивительно задумчивым, будто она еще не окончательно решила, каким должен быть курс лечения, будто он для нее не столько живой человек, сколько трудная проблема. Но вот она чуть улыбается ему: – Это не больно. Многие пациенты находят, что эти процедуры приятно расслабляют. – Она бросает взгляд на сестру, стоящую теперь по ту сторону кровати: – Начнем? Они склоняются над ним и с привычной ловкостью высвобождают края простыни и одеяла из под матраса, сначала с одной стороны, потом – с другой. Быстро и аккуратно сложенные в несколько раз, одеяло и простыня оказываются в изножье кровати. Он пытается сесть. Но они обе немедленно возвращаются и встают над ним, мягко, но непреклонно заставляя его снова лечь. Доктор Дельфи говорит: – Лежите тихо. Так, как есть. Голос ее, по прежнему спокойный, стал заметно более деловым; она замечает, что он смущен. – Ну, дорогой мой, мы же медики, я – врач, а это – сестра. Мы видим голых мужчин каждый Божий день. – Да, – говорит он и добавляет: – Прошу прощения. – Ну а сейчас мы постелим вам резиновую подстилку. |
