|
Их волновали примерно те же вопросы, нравились похожие фильмы, но даже с ними его общение обычно ограничивалось занятиями на конезаводе. Головкин покупал их внимание тем, что разрешал переступать черту и расширять границы: наливал алкоголь, учил разводить спирт в правильных пропорциях, нюхать клей или курить, предлагал обворовать склад или посмотреть жесткие сцены в боевике. Ему казалось, даже им будет неинтересно общаться с ним безо всех этих бонусов. Постепенно в человеке рождается ненависть к тому, кого он купил, и Головкин ненавидел подростков, приходивших к нему, но еще сильнее боялся, что они перестанут это делать.
Он всегда выезжал в одно и то же время, следовал по одним и тем же дорогам. Его мир с каждым днем сужался: сокращались возможные маршруты и контакты с людьми, которых Головкин все больше опасался. Постепенно число собеседников, с которыми ему удавалось перекинуться хотя бы парой фраз, тоже пошло на убыль. Прибыв в Пицунду, он понял, что теперь ему вообще не с кем поговорить. Он заселился в номер на базе отдыха, прочитал «рекомендуемый распорядок дня» и стал ему следовать, превратившись в молчаливого созерцателя. На дворе стояло лето 1991 года. Страна катилась в пропасть. Но люди для того и ездят на море, чтобы не думать ни о чем и просто наслаждаться жизнью. Забыть на время о работе и бытовых проблемах. Конечно, не всегда было просто достать какие-то продукты или алкоголь, но подобное угнетало единицы. Остальные предпочитали покупать у местных жителей домашнее вино или чачу – разбавленный и подкрашенный медицинский спирт. Да и торговля свежей алычой и другими фруктами с рук никогда не останавливалась. Отпускники старались использовать это время на полную катушку. На пляже бурлила курортная жизнь: шумные компании резались в карты, громкие тетки звали своих детей, не желавших вылезать из воды. По вечерам люди постарше собирались за большими столами на верандах и устраивали многочасовые беседы, а молодежь всех возрастов бегала на пляжные дискотеки. Головкин никуда не вписывался, предпочитая проводить вечера в своем номере. На него наваливалось чувство, что праздник все время происходит где-то там, без его участия. Как никогда остро, он осознавал, что мир людей окончательно отвернулся от него. До приезда сюда ему казалось, что у него есть шанс заново построить отношения с этим миром, представиться кем-то другим – не тем школьным изгоем, которого приглашали на вечеринки из жалости и сразу же оставляли в одиночестве, не тем безмолвным наблюдателем, каким он всегда был. Но ставка не сработала. Здесь он точно так же оказался никому не нужным, чудаком, который ловит на себе недоумевающие взгляды окружающих. С каждым днем пребывание в доме отдыха становилось все более невыносимым. Поэтому, когда отпуск подошел к концу, Головкин был счастлив. Наконец можно было вернуться в свой привычный мирок с предсказуемыми правилами, которые он сам и написал. Вернулся он уже в совсем другую реальность. Экономический кризис, тотальная бедность населения и дефицит привели к путчу 1991 года. Головкин появился на конезаводе буквально за несколько дней до этих событий. Впрочем, человек редко осознает себя свидетелем исторических событий. Мы всегда смотрим на это через призму собственной жизни, а потом, спустя время, сверяемся с исторической хроникой и отмечаем, какие именно вехи пришлись на нашу личную историю, и корректируем воспоминания в соответствии с этой хроникой.
20 Горки-10
1990–1991 гг., Одинцовский район Четырнадцатилетний Никита приехал в Одинцово из Курска. Здесь жили его бабушка с дедушкой по отцу, которых он видел всего несколько раз в жизни. Отец решил потратить отпуск на то, чтобы закупиться в Москве продуктами и найти кое-что из мебели, а заодно взял с собой слонявшегося без дела сына. Они поселились в Одинцове, неподалеку от конезавода. Никита тут же познакомился с компанией местных подростков, с которыми стал проводить все свободное время. |
