|
Это была крепкая телом, широкая в кости крестьянка. Несколько движений, и вот уже волосы у нее растрепались, как после драки. Поднимая руки, чтобы поправить прическу, она открыла влажные от пота подмышки с рыжими волосами. - Я рассказала, как было... На меня кто-то напал сзади, и я почувствовала чью-то руку у подбородка... Тогда я укусила ее изо всех сил... Постойте, там даже на пальце было золотое кольцо... - Вы видели этого мужчину? - Он сразу же убежал в лес. Я видела его со спины. А мне было трудно встать, потому что... - Значит, узнать вы его не сможете? Ведь вы именно так сказали следователю? Розали не ответила, но в упрямом выражении лица было что-то угрожающее. - Вы узнали бы кольцо? И взгляд Мегрэ заскользил по рукам присутствующих: по пухлым рукам Ледюка с тяжелым перстнем-печаткой, по тонким и длинным - доктора, с простым обручальным кольцом, по рукам прокурора с очень бледной и тонкой кожей, тот доставал из кармана носовой платок. - Кольцо было золотое! - И вы даже не предполагаете, кто мог на вас напасть? - Мосье, уверяю вас, - начал было жених, весь вспотев от волнения. - Ну, говорите же! - Мне не хотелось бы неприятностей. Розали хорошая девушка, я это прямо говорю. Но каждую ночь ей снятся странные сны. Иногда она мне их рассказывает. И потом, через несколько дней, ей кажется, что все это было на самом деле. Это как с романами, которые она читает... - Ледюк, набей-ка мне трубку! Теперь уже Мегрэ видел под окнами человек десять, они переговаривались между собой вполголоса. - Ну что, Розали, вы ведь все-таки что-то подозреваете? Девушка молчала. Только на какую-то секунду ее взгляд остановился на прокуроре, и Мегрэ еще раз увидел черные лакированные башмаки на кнопках. - Выдай ей, Ледюк, сто франков. Извини, что я превратил тебя в секретаря... А вы, мосье, вы довольны ею? - Как к горничной у меня нет к ней никаких претензий. - Ну что ж, впустите следующих. В комнату проскользнул судебный секретарь и встал, прислонившись спиной к стене. - А, вы тоже явились? Садитесь же... Доктор, доставая часы из кармана, пробормотал: - У меня мало времени... - Ничего! Времени хватит... Мегрэ зажег трубку, посмотрел в сторону двери, та открылась, и вошел юноша в лохмотьях, с волосами-мочалкой, с гноящимися глазами. - Вы, надеюсь, не станете... - пробормотал прокурор. - Входи, парень, входи! Когда у тебя был последний приступ? - Он вышел из больницы неделю назад! - сказал доктор. Это, без сомнения, был эпилептик, таких в деревнях называют дурачками. - Что ты мне хочешь сказать? - Я? - Ну да, ты... Говори... Но вместо того, чтобы говорить, парень заплакал, а потом и вовсе безудержно зарыдал. Он был близок к истерике. Слышны были какие-то неразборчивые фразы. - Всегда сваливают на меня... Я ничего не делал!.. Честное слово!.. Почему же мне не дадут сто франков, чтобы купить костюм? - Дай ему сто франков! Следующий! - сказал Мегрэ, обращаясь к Ледюку. |
