У нее всего один шанс на то, чтобы договориться с Темплом. И она должна использовать его правильно.

— Но при одном условии, — добавила Мара.

Он засмеялся, и она поморщилась, этот смех очень ей не понравился. И еще больше не понравилась усмешка, с которой он проговорил:

— Вы думаете, что можете торговаться со мной? — Темпл подошел к ней почти вплотную. — Думаете, что сумели убедить меня пойти на сделку?

— Однажды я уже исчезла. И могу сделать это снова.

Угроза не произвела на него впечатления.

— Я вас найду, — ответил он.

В этом Мара нисколько не сомневалась. И все-таки она не сдавалась:

— Но я ведь скрывалась двенадцать лет… Поверьте, я очень хорошо научилась это делать. И даже если вы меня найдете… Аристократы все равно не примут на веру ваше сообщение о том, что я жива. В этой пьесе вам потребуется мое добровольное участие.

Темпл прищурился. Мускул на его щеке задергался. Когда же он заговорил, от слов его повеяло холодом.

— Уверяю вас, вы мне не потребуетесь.

Она невольно вздрогнула и проговорила:

— Поверьте, я расскажу людям правду. Появлюсь со всеми доказательствами… А вы простите моему брату его долг.

Наступило мгновение молчания, и в эту долю секунды Мара решила, что все-таки добилась успеха.

— Нет, — заявил Темпл.

О Господи, он не может отказать! Вскинув подбородок, она воскликнула:

— Но это честный обмен!

— Честный обмен? А как же моя разрушенная жизнь?

Но Темпл же один из самых богатых людей в Лондоне.

Во всей Британии! Женщины кидаются ему в объятия, а мужчины отчаянно пытаются добиться его доверия. Он сохранил свой титул, и сейчас на его имя записана целая финансовая империя! Что он вообще знает о «разрушенных жизнях»?!

— А сколько жизней разрушили вы? — спросила Мара. Она понимала, что не следовало задавать этот вопрос, но не смогла удержаться. — Вы ведь не святой, милорд…

— Что бы я ни сделал… — Он вдруг умолк, но тут же снова заговорил: — Все, довольно. Вы и сейчас такая же идиотка, какой были в шестнадцать, если думаете, будто можете диктовать мне условия.

Конечно, она и раньше об этом думала, но сейчас, взглянув в холодные глаза этого человека, Мара вдруг поняла, что ошибалась. Было ясно, что он вовсе не хотел получить оправдание. Нет, он жаждет мести.

— Разве ты не понимаешь, Мара? — Он нагнулся к ней и прошептал: — Теперь ты в моих руках.

Она встревожилась, но постаралась скрыть волнение. Он ведь не убийца. Уж она-то это прекрасно знает.

«Тебя он не убивал, но ты представления не имеешь о том, что он успел натворить с тех пор», — сказала себе Мара.

Чушь! Он не убийца! Он просто злится. А она этого ожидала, верно? Разве она к этому не готовилась? Разве не обдумала все возможные варианты до того, как надела плащ и вышла на улицу, чтобы его найти?

Она двенадцать лет прожила одна. И научилась сама о себе заботиться. Научилась быть сильной.

Он отошел от нее и направился к креслу возле камина.

— Вы вполне можете сесть. Все равно вы отсюда не уйдете.

Мару охватило сильнейшее беспокойство.

— Что это значит? — спросила она.

— Это значит, мисс Лоув, что у меня нет ни малейшего намерения позволить вам снова сбежать.

У нее гулко заколотилось сердце.

— Я стану вашей пленницей?

Он не ответил, но она вспомнила, что Темпл сказал чуть раньше. «Теперь ты в моих руках» — кажется, так он сказал.