Нет, вероятно, у него не будет там ни единого шанса.

Но ведь и здесь нет.

Гаркуша выстрелил и попятился к ванной. В кухонную дверь снова ударили, она затрещала, однако Гаркуша уже проскользнул в ванную. Вставил ножку табурета в ручку дверей и бросился к узкому оконному проему.

Теперь окно поддалось легко. Гаркуша протиснулся в него, стараясь не смотреть вниз, в бездонную, как казалось ему сейчас, пропасть, прилип к холодному и шероховатому кирпичу и сделал первый шаг, еще держась за окно.

Думал, соскользнет в пропасть. Сердце сжалось от ужаса, но шероховатая стена словно притягивала его. Он переставил ногу и осторожно продвинулся снова. Руки как будто прикипели к кирпичу. Гаркуша с трудом поменял положение ладоней и ступил еще шаг, потом еще...

Краем глаза видел, как приближается спасительная остроконечная черепичная крыша. Он продвигался к ней медленно. Все же расстояние заметно сокращалось. Постепенно мышцы на ногах перестали дрожать и снова стали пружинистыми. Еще два шага, еще шаг, он уже над крышей, остается совсем мало...

Последний шаг был, наверно, самый трудный. Гаркуша покосился на гребень, теперь только повернуться и прыгнуть... Просто повернуться он не мог, все равно упал бы. Гаркуша застыл на мгновение, успокаиваясь, глубоко втянул в себя воздух, резко развернулся, на какой-то миг замер на карнизе, потом не удержал равновесия, но в последнюю долю секунды каким-то чудом сориентировался и прыгнул прямо на гребень, стремясь попасть на него обеими ногами. Сильно ушиб ноги, поскользнулся, в голове помутилось от боли, но у него еще хватило силы навалиться грудью на гребень, вцепившись руками в холодную черепицу. Затем он подтянулся и сел на конек верхом. Снова вздохнул глубоко и пополз по гребню к чердачному оконцу. Полз, прижимаясь к скользкой и неровной черепице, обдирая руки, но не замечал боли, ибо знал: до спасения осталось несколько метров.

Правда, верил и не верил в спасение. Лишь дотянувшись ногой до выступа над окошечком, снова обрел уверенность в себе. Сильным ударом ноги вышиб оконную раму и бросил свое тело в зияющее отверстие. Падая, успел все же оглядеться — как будто ему повезло: улица узкая, гребень крыши не просматривается даже с противоположного тротуара, значит, никто его не заметил...

А энкавэдисты, наверно, ломают еще дверь в ванную...

На чердаке было темно. Сразу установив, что он заперт, Гаркуша разогнался и ударил в дверь всей тяжестью тела. Замок не выдержал и сорвался. Гаркуша побежал по крутым ступеням не таясь. Не было времени, ни секунды. Ведь контрразведчики, поняв, в чем дело, конечно, перекроют и эту улицу.

25

Толкунов опоздал на какое-то мгновение, вероятно, меньше, чем на секунду. Он только успел увидеть за дверью испуганное лицо. Засов лязгнул именно тогда, когда он навалился на дверь. И тут же из кухни ударил выстрел — в двери над самым плечом капитана образовалась дырка. Толкунов наклонился и отскочил в сторону. Теперь Бобренок, разогнавшись из передней, навалился на дверь, но она выдержала. Майор моментально отклонился вправо, и пуля пробила дыру именно там, куда он ударил корпусом.

Розыскники стали по обе стороны двери и переглянулись. Дело неожиданно усложнилось. Застать шпиона врасплох не удалось. Теперь он будет отстреливаться до конца и может не пожалеть пули даже для себя. Хотелось же взять его живым, и Бобренок сказал громко и уверенно:

— Слушайте, Гаркуша, или как вас там? Ваше положение безнадежно, надеюсь, понимаете это? Сдавайтесь!

Никто не ответил.