Фабиани. Я? Неправда. Это ужасно! Нет такого человека. Такого человека невозможно отыскать. Кто он? Где он?

Королева. Он здесь.

Гильберт (выступая из рядов солдат, за которыми он был спрятан). Это я.

Королева. Основываясь на признании этого человека, мы, королева Мария, обвиняем перед Звездной палатой Фабиано Фабиани, графа Кленбрассила, в государственной измене и покушении на жизнь нашей священной королевской особы.

Фабиани. В покушении — меня? Чудовищно! О, мой разум мутится! Что это, ловушка? Кто бы ты ни был, несчастный, неужели ты осмеливаешься утверждать, что королева говорит правду?

Гильберт. Да.

Фабиани. Я толкнул тебя на цареубийство? Я?

Гильберт. Да.

Фабиани. "Да", одно лишь "да"! Проклятье! О боже, если бы вы только знали, господа, какая это ложь! Этот человек послан адом. Несчастный, ты хочешь погубить меня и не знаешь, что одновременно губишь и себя. Уличая меня в преступлении, ты уличаешь и себя. Убивая меня, ты и сам погибнешь. Из-за одного твоего слова падут две головы — моя и твоя, известно ли тебе это?

Гильберт. Известно,

Фабиани. Милорды, он подкуплен…

Гильберт. Да, вами. Вот кошелек, полученный мною в уплату за преступление. Он полон золота. На нем вышиты ваш герб и ваш вензель.

Фабиани. Праведное небо! Но я не вижу кинжала, которым этот человек будто бы пытался ударить королеву. Где его кинжал?

Лорд Чендос. Вот он.

Гильберт (к Фабиани). Это ваш кинжал… Вы мне его дали. У вас найдут и ножны к нему.

Лорд-канцлер. Граф Кленбрассил, что вы можете возразить? Знаете вы этого человека?

Фабиани. Нет.

Гильберт. Он видел меня только ночью, ваше величество. Позвольте мне сказать ему два слова на ухо, — быть может, он вспомнит. (Приближается к Фабиани.) Значит, ты никого не узнаешь сегодня, милорд? Ни оскорбленного тобою мужчину, ни соблазненную тобою женщину? Королева мстит, но человек из народа также мстит. Ты говорил, что не боишься меня! Вот ты и попал в сети двойного мщения! Что ты окажешь на это, милорд? Я — чеканщик Гильберт!

Фабиани. А, теперь я узнаю вас. — Я знаю этого человека, милорды. Поскольку здесь замешан он, мне нечего больше сказать.

Королева. Сознался!

Лорд-канцлер (Гильберту). Согласно нормандскому закону и двадцать пятому статуту короля Генриха Восьмого, в случаях посягательства на жизнь королевской особы признание не спасет преступника. Не забывайте, что королева не имеет права миловать за подобные преступления. Вы умрете на эшафоте так же, как тот, кого вы обвиняете. Подумайте! Подтверждаете вы все, что было вами сказано?

Гильберт. Я знаю, что умру, и подтверждаю все.

Джен. Боже, если это сон, то он ужасен!

Лорд-канцлер (Гильберту). Согласны вы повторить ваше обвинение, положив руку на евангелие? (Протягивает евангелие Гильберту, который кладет на него руку.)

Гильберт. Клянусь, положив руку на евангелие, перед лицом близкой смерти, что этот человек — убийца; что этот кинжал, принадлежащий ему, был орудием преступления; что этот кошелек, принадлежащий ему, должен был оплатить преступление. Да поможет мне бог — это правда!

Лорд-канцлер (к Фабиани). Милорд, что вы скажете?

Фабиани. Ничего. Я погиб!

Симон Ренар (тихо, королеве). Ваше величество велели позвать палача. Он здесь.

Королева. Хорошо. Пусть войдет.

Толпа вельмож расступается, пропуская палача, одетого в красное и черное, с длинной шпагой в ножнах через плечо.