|
– Никакой жертвы от меня никогда не требовали, – гордо сказала Каролина. – Если вы хотите мне что то приказать – извольте, сударыня, и в моем послушании не будет никакой заслуги. – Вы хотите сказать, дорогая моя, что никогда не разделяли сердечного чувства маркиза к вам? – Я о нем никогда не знала. – И даже не догадывались? – Нет, сударыня. Да и кто мог убедить вас в обратном? Не маркиз же! – Простите, дорогая, но именно он. Видите, как я вам доверяю… Да, это чистая правда. Мой сын любит вас и надеется, что его чувство взаимно. – Господин де Вильмер странным образом заблуждается, – ответила Каролина, обиженная подобным признанием, которое в устах маркизы звучало почти как оскорбление. – Ах, я вижу, что вы говорите правду! – воскликнула маркиза, обманутая гордостью Каролины, и, желая поощрить ее самолюбие, поцеловала дезушку в лоб. – Спасибо, дитя мое, – добавила она, – вы мне возвращаете жизнь. Вы слишком благородны и чистосердечны, чтобы карать меня за эти подозрения и смущать мой покой. Ну, хорошо! Теперь позвольте мне сказать Урбену, что он себе все придумал и что брак этот невозможен, так как его не хотите вы, а не я. Это опрометчивое признание маркизы открыло глаза Каролине. Она все поняла, оценив редкостную деликатность маркиза, который посоветовался с матерью прежде, чем объясниться в любви предмету своей страсти. Каролина, однако, не воспользовалась своей догадкой, так как видела, что маркиза всей душой противится ее браку с Урбеном. Неумолимость своей госпожи она приписала ее тщеславию, которое давно замечала в ней, но ей и в голову не пришло, что маркиза, дав обещание Урбену, нарушила его только потому, что поверила в ее недозволенную связь с герцогом. – Сударыня, – сурово сказала Каролина, – я понимаю, что вам не нужно терзаться сознанием вины перед сыном; что же касается меня, то, отказавшись от чести, которую маркиз хотел мне оказать, я не должна бояться упреков; впрочем, вы можете сказать ему все, что сочтете необходимым. Опровергать ваши слова будет некому, так как меня здесь уже не будет. – Как? Вы хотите меня покинуть? – испугалась госпожа де Вильмер, поскольку не ожидала, что девушка скажет ей об этом сейчас, хотя втайне надеялась. – Нет, нет, это невозможно. Тогда все пропало… Мой сын так горячо любит вас… Правда, если вы поможете мне охладить его пыл, я спокойна за его будущее. Но на первых порах он может натворить бог знает что. Постойте… Он же бросится за вами следом… Он красноречив, вы уступите его доводам, и он вернет вас, а я буду вынуждена сказать ему то… о чем не хочу никогда заводить разговора. – Вы не хотите сказать ему «нет»? – спросила Каролина, совершенно сбитая с толку, и даже не предполагая о своей мнимой вине, нависшей над ее головой, – стало быть, я сама должна ему сказать. Хорошо, я напишу письмо, а вы его передадите маркизу. – Но он расстроится, даже разгневается… Об этом вы подумали? – Сударыня, позвольте мне уехать! – резко сказала Каролина, у которой защемило сердце при одной мысли, как будет мучиться маркиз. – Я поступила к вам не для того, чтобы надрывать страданиями душу. Меня рекомендовали в ваш дом, не предупредив, что у вас есть сыновья. Я никого в этом не упрекаю, только позвольте мне уехать. Я никогда не увижусь с маркизом де Вильмером – вот вам мое последнее слово. Если же он станет меня искать… – Так оно и будет!.. Господи, да говорите вы тише – еще услышит кто нибудь… Если он станет искать вас, что вы сделаете? – Я устрою так, что маркиз никогда не найдет меня. Положитесь на мою осмотрительность, и я вас не подведу. Через час я приду проститься с вами, сударыня. XX Каролина так решительно вышла из будуара, что госпожа де Вильмер не посмела ее удерживать. |
