Вдогонку его окатило пылью штукатурки. Большой круглый светильник, похожий на блестящий обод колеса, прокатился вокруг него и, подребезжав, лёг.

    -  Ну, бля… - протянул Шпак - и вдруг услышал себя.

    Рёв и грохот продолжались, но как бы за углом. Он опасливо посмотрел вверх на четырёхугольник входа. Там что-то громоздилось - вроде бы куски арматуры, - но выход оставался. И свет кой-какой оттуда сюда просачивался…

    -  Кажись… - начал Шандыба, но что именно «кажись», так и осталось неизвестным: землю выдернули из-под ног.

    Костя дёрнул Николая Степановича за руку, указывая влево и вниз. Там - как раз возле ресторана, из которого вечность назад они вышли - вдруг расселась земля, и из трещины полыхнуло дымно и багрово. Вдруг оказалось, что весь внутренний дворик заметён грязным снегом. Кабина лифта тряслась так, словно её столкнули вниз с уступчатой пирамиды.

    -  Это землетрясение! - прокричал Костя в ухо Николаю Степановичу.

    -  Да! - заорал в ответ тот.

    -  Упадём!

    Вместо ответа Николай Степанович тряхнул его за плечо. Действительно, нужно было по-настоящему что-то делать.

    «Дорожный набор» - в левом кармане… карты, подставка для карт, стальной пенальчик с тремя чёрными свечами, подсвечничек, спички… Так, что у нас тут со сторонами света?.. Единственная непрозрачная стена - это дверь лифта, и обращена она… обращена она… примерно на юго-восток. Нет, даже представить не берусь, куда попадём. Должно быть место с какой-то вертикальной плоскостью, хотя бы с толстым деревом, а значит - суша…

    Поехали.

    Он ободряюще подмигнул Аннушке. Она всё поняла и побледнела. Перед всеми этими древними заморочками у неё был бессознательный непреодолимый страх - примерно так же другие женщины боятся змей, мышей и пауков.

    Николай Степанович пристроил свечку на подсвечнике, напоминающем канцелярскую кнопку, в подставке-зажиме закрепил карту - любимую свою трефовую девятку; потом прокричал Косте на ухо:

    -  Когда откроется дверь… - и дальше жестами: Армен - первый, Нойда - вторая, Шаддам - третий, Толик - четвёртый, ты - пятый, Аннушка - шестая, я - замыкаю.

    Спорить не стали. Некогда было спорить.

    Тряхнуло снова. Левое крыло здания - то, над рестораном - заметно перекосилось; из трещины в земле вдруг вымахнул огромный столб огня - почти до крыши. Он продержался несколько секунд, почти не склоняясь под порывами ветра, потом нехотя рассеялся.

    Лифт ощутимо сдвинулся и накренился.

    -  Мы поднимаемся?

    -  Нет! Напротив! Мы опускаемся!

    -  Хуже - мы падаем!

    Коробок со спичками вылетел из руки, спички рассыпались. Николай Степанович полез в карман за зажигалкой…

    Когда стена бильярдной рухнула и стало светло, Шандыба в первый момент обрадовался, потом сообразил: они же под землёй! Откуда тут свет?.. И тут же страшно запахло тухлятиной - так, что он задохнулся и сел на пол.

    -  Это ад, - тихо сказал над ухом Шпак.

    Но Шандыба уже и сам видел: там, где только что была стена, раскрылась пропасть. Она раскрылась до самого верху, оттуда и дневной свет. Но она раскрылась и до самого низу… и откуда Шандыба это знал, он не сказал бы ни за что. Просто такова она была, эта пропасть.