|
Горожане, обосновавшиеся в здании Колхозного рынка, регулярно отправляли поисковые партии, чтобы пополнить свои запасы или отыскать в темных складских терминалах необходимые вещи. Дело дошло до прямых столкновений, и только вмешательство Бабая и главы «рыночных» Демьянова решило конфликт мирным путем. Общины честно поделили сферы интересов, организовали что-то вроде меновой торговли: вы нам – крючки и лески, мы вам – саморезы и отвертки. Самую большую ценность – сохранившуюся одежду и обувь – поделили по-братски, исходя из количества людей в каждой общине. Резиновые сапоги и зимние ботинки крепкий хозяйственник Бабай объявил неприкосновенным запасом, а для повседневной носки выдавал общинникам «условно годные» вещи: более-менее крепкие спортивные костюмы, куртки, штаны, кеды, кроссовки. Ник, Эн и Хал благодаря стараниям Бабая щеголяли в фирменных «адидасах», но, судя по всему, жить их спортивным костюмам осталось недолго. В плане продуктов большие надежды все возлагали на огромный супермаркет «Бахетле», располагавшийся на первом этаже ЦУМа. Там надеялись отыскать еду, много еды. Понятное дело, речь шла только о консервах. Все остальное – крупы, муку, макароны, печенье, колбасы, сыры, мясо, молоко и молочные продукты – уничтожили грызуны, насекомые и безжалостное время. Но надеждам не суждено было сбыться. Большинство металлических банок с мясом и рыбой вздулись, в стеклянной таре вместо компотов и солений колыхалась мутная жижа. Проверку временем прошли только изготовленные еще по советским ГОСТам в Белоруссии тушенка и сгущенка. Причем сгущенка превратилась в некое подобие сладкого плавленого сыра, а от тушенки у добровольцев, в числе которых оказался Хал, крутило животы. И тем не менее это была еда, хотя запасы ее в «Бахетле» оказались ограниченными. Призрак голода встал над общиной во весь рост, и Бабай вторые сутки ломал голову над тем, где добыть продовольствия. Переговоры с «рыночными» и общинами, обосновавшимися в Речном порту и на железнодорожном вокзале, ни к чему не привели – у соседей была такая же плачевная ситуация. «Портовики», правда, подсказали Бабаю хорошую идею насчет рыбной ловли, и он наряду с поисковыми отрядами отправил бригаду из десяти человек на Волгу, но не ждал от этой затеи большого успеха. Дело в том, что с рекой, некогда раскинувшейся на несколько километров, произошла странная метаморфоза – Волга сузилась, отступила от города, ушла под далекий правый берег, а все ее бывшее русло заросло ивами, камышами, осокой, превратившись в сырую болотину, над которой роились мириады комаров и мошек… Обо всем этом Ник успевает подумать в оставшиеся минуты отдыха. Часов ни у него, ни у других общинников нет, и отведенную на «перекур» пятиминутку он засекает на глаз. Когда время, по мнению Ника, заканчивается, он с трудом поднимается на ноги. – Ну, всё, пошли. – Еще немножечко! – просит Эн, не открывая глаз. – Надо идти. Может, удастся хоть по магазинам пошарить на обратном пути. – Ник нагибается, подает девушке руку. – Вставай! – Эх, блин! – с горечью произносит Хал. – Зуб даю – ни фига мы там не найдем… Человеческое тело они замечают в самый последний момент, едва не наступив на него. Мужчина в зеленой строительной робе лежит возле покосившегося скелета автобусной остановки. На спине зияют две жуткие раны, земля вокруг буквально пропитана кровью. Отблески закатного солнца играют в темной лужице. – Блин, башки-то нет! – хрипло вскрикивает Хал, к которому возвращается голос. – Ё-ё, вон она! Кышь! Пошла! Серая ворона, недовольно каркнув, тяжело взлетает и исчезает за деревьями. Ник подходит к отрубленной человеческой голове, сглатывает комок в горле. – Ой, мамочки! – всхлипывает Эн, зажимает ладонью рот и тут же отворачивается. |
