|
– А ну кыш! – в очередной раз прикрикивает Анна Петровна на стайку голодных ребятишек, вертящихся у парящих котлов в надежде урвать лишний кусочек мяса. – Здрасьте, – приветствует женщину Ник. – Мы вот… – Еще одни дармоеды, – ворчит Анна Петровна. – Фания, выдай им по урезанной – и все, шабаш, закрываем лавочку. Нам еще рыбаков кормить. – А почему по урезанной? – оскорблено взвивается Хал. – Полную порцию давай, мы с утра не жравшие, блин! Кишка с кишкой в прятки играет… – Цыц! – рявкает Анна Петровна, сердито сдвинув выщипанные бровки. – Вот я тебе повыступаю, балабол! Вы еды принесли? Хоть вишенку, хоть мышь дохлую? Нет? Значит – урезанные порции! – На нас медведица напала, – робко вступается за всех Эн. – Там яблок было полно, но мы мешки не смогли забрать. – Медведица? – щурится Анна Петровна, уперев в бедра красные руки. – Правда, что ли? – Так и было, – подтверждает Ник. – А потом на нее тигролев набросился, и мы смогли убежать. – Тьфу ты! – в сердцах женщина плюет себе под ноги. – А я уже поверила, дура старая! Всё, разговор окончен. Марш к Фание, а то вообще кормить не буду. Получив по алюминиевой миске с мясом, тушенным с разной зеленью, корнем рогоза и крапивой, друзья отходят в сторону и усаживаются на продавленный бортик арены. – Чай забыли! – окликает их Фания, полная добродушная татарка, работавшая раньше в столовой. – Чай хороший сегодня, на смородиновом листе! Улым note 15 , иди, забери! Хал, отставив ополовиненную миску, идет за кружками. – Они нам не верят, – кривится Ник, обращаясь к Эн. – Думают, мы врем всё про медведицу. – Надо с профессором поговорить, – говорит девушка. – Поедим и пойдем, да? Аркадий Иванович Мишарин и вправду был профессором, историком, специалистом по домонгольскому периоду в истории региона. Но поскольку в новом – голодном и опасном – мире его профессиональные знания оказались не востребованы, этому старику с седой бородой и обширной лысиной пришлось выполнять сразу несколько ролей: психолога, универсального интеллектуала, знающего ответы на самые сложные вопросы, и советника Бабая во всем, что выходило за рамки обычных хозяйственно-бытовых дел. После ужина профессор обычно садился у центрального костра, и вокруг него тут же образовывался кружок желающих поговорить на разные темы и обсудить животрепещущие вопросы. Ник про себя называл эти сборища «клубом безжилетных пикинеров»: разговоры зачастую переходили в споры, споры – в пикировку, а пару раз доходило до откровенной ругани, и только вмешательство Коростылева и Семена не давало разгореться драке. – Раньше все подобные вопросы обсуждались в интернете, – смеялся потом профессор. – Там всё просто: не нравится тебе оппонент – отключи его, забань, и вся недолга. А тут за каждое резкое слово ответ лицом держать приходится. Разучились мы искусству риторики, молодые люди. Интернет – это все-таки зло. Аркадий Иванович отчего-то выделял среди общинников Ника, Хала и Эн и часто беседовал с ними перед сном. – Наверное, тоскую по своим студентам, – говорил он. – Есть потребность общаться с молодежью. Вы уж простите старика, если я вам надоедаю. – Что вы! – совершенно искренне прижимала руки к груди Эн. – Нам очень интересно, правда. Тушеная кабанятина оказывается необыкновенно вкусной, не смотря на своеобразный привкус. – Хорошо, но мало, блин, – собрав ложкой остатки подливки, сообщает друзьям Хал. – Ну чё, айда на боковую? – Погоди, надо же про медведицу рассказать и про тигра этого. |
