|
Сначала ее совсем немного, так, похлюпывает что-то под ногами в десантном отсеке. Но потом уровень поднимается на несколько сантиметров, и Ник начинает паниковать. – Вилен, мы утонем в этом болоте! – Ну, утонуть, наверное – вряд ли… – глубокомысленно заявляет сонный Юсупов, глядя на залитый пол. – А вот эта… системам оно всё повредить может. – И что делать? – Вычерпывать, – пожимает плечами инженер. – Ведро эта… смять чуть-чуть, чтобы удобнее с плоского пола воду забирать – и айда. Потрясенный простотой решения, Ник, расплескивая воду, безропотно шлепает через десантный отсек в корму тягача и находит там замасленное ведро. Открыв верхний люк, он принимается за работу. Тут же налетают комары, несколько слепней с басовитым жужжанием бьются о стенки в тщетных попытках выбраться из стальной ловушки, в которую превратился для них тягач. Вычерпав почти всю воду за каких-нибудь пятнадцать минут, Ник веселеет. Становится понятно, что течь не помешает выполнить задуманное, да и занятие на весь долгий день найдено. Как известно, хуже нет, чем ждать и догонять. А если вдобавок от тебя, от твоих действий зависят жизни нескольких сотен – а в конечном итоге и тысяч! – человек, ожидание превращается в изощренную пытку. И тут есть только одно лекарство – отвлечься, причем не просто там пасьянс раскладывать или ворон считать, а чтобы дело было важным и нужным, вот как с этой водой. Так или примерно так рассуждает Ник, выгоняя из тягача слепней. Комаров он попросту шлепает старой рукавицей-верхонкой. Наконец, ложится на лавке, весьма довольный собой. До «часа Ч» остается еще долгих двенадцать часов… – Слышь, ты не дергайся, не дергайся, парень. Все будет как в аптеке, – говорит Николай Заварзин нетерпеливо вышагивающему туда-сюда по поляне Халу. – Сам знаю, блин! – Ну, тогда сядь и не мельтеши, не пугай народ раньше времени. И так все на взводе. Хал хочет ответить бригадиру рыбаков что-то резкое, но натыкается на лениво-спокойный взгляд Заварзина, машет рукой и садится прямо на землю. – Вот так-то лучше, – кивает Николай, поудобнее устраиваясь на стволе упавшей осины. – До вечера у нас времени – пруд пруди. Всем отдохнуть надо, успокоиться. Жека, проверь посты! Один из рыбаков, рыжеватый, с длинными волосами и густой бородой, вскакивает, неловко закидывает за спину автомат и исчезает между деревьями. Остальные – ровно шестьдесят пять человек – провожают его взглядами. Посты Заварзин выставил на тот случай, если вдруг кому-то в городе взбрело бы в голову проведать, как нынче ловится рыбка. По плану Ника о вооруженных рыбаках до поры не должна знать ни одна живая душа. – Интересно, – покусывая травинку, говорит Заварзин, – какое сегодня число? Часом не первое сентября? – Анна Петровна календарь ведет, – откликается кто-то из рыбаков. – Я только забыл с утра посмотреть… – Хорошо, если первое сентября, – с какой-то мечтательной интонацией произносит Николай. – Приметный день. Дата. Хал угрюмо смотрит на скуластое лицо Заварзина, на немытые волосы, сосульками свисающие на лоб, на кудрявую светлую бороду и неожиданно для самого себя говорит: – Сейчас бы в школу. В третий класс. Пришел, сел, звонок, училка, здрассте-дети-здрассте, блин… Тишина, покой, цветами пахнет и мелом, в столовке кисель дают. А я школу не любил тогда, блин. Дурак потому что был. Заварзин негромко, но обидно смеется. Хал понимает, что, по мнению бригадира, он и сейчас не особенно умный, сплевывает в траву и отворачивается. Трещат ветки, из кустов выскакивает рыжий Жека. Прозвище свое он получил не от имени Евгений, а от фамилии Жеканов. – Всё нормуль, босс, – улыбаясь, докладывает Жека Заварзину. |
