Амеротк скрестил на груди руки и задумался. Он вспомнил великие гробницы и мавзолеи Саккары, возведенные сотни лет назад, как символы могущества и славы Египта. С тех пор как царский двор переместился в Фивы, Саккара, вклинившаяся между зелеными полями Нильской долины и раскаленными песками Красных земель, стала местом пустынным и медленно разрушалась. Он оказался прав в своих рассуждениях и мог вполне заслуженно гордиться собой: Тутмос, Аменхотеп и Ипувер вместе посещали те святилища. Все они умерли, а против Менелото были выдвинуты серьезные обвинения, и теперь он исчез. Или убит? Кто стоял за всем этим? Рахимер и его сторонники? А может быть, Хатусу и Сененмут? Был ли он любовником Хатусу? И началась ли их связь в то время, когда божественный фараон сражался с врагами Египта?

– Госпожа!

Хатусу прервала разговор с Сененмутом и повернулась к нему.

– Слушаю вас, господин Амеротк. Я склонна была думать, что вы уснули.

– Скажите, не писал ли вам божественный фараон о том, что его что-то беспокоит, или он, возможно, успел вам об этом сказать в те несколько минут, что вы были с ним в храме Амона-Ра?

– Я получила одно письмо вскоре после его отъезда из Саккары, – ответила Хатусу. – Он сообщало своих великих победах. Еще в письме были обращения ко мне и сыну. Он также писал о том, что с нетерпением ждет возвращения в Фивы. – Она старалась держать себя в руках, чтобы скрыть ложь. Вот и все, больше в письме ничего не было.

– Итак, что же дальше? – резко спросил Сененмут. – Теперь, господин Амеротк, мы желаем, чтобы вы расследовали все эти смерти. Об Ипуверевам известно столько же, сколько и нам. Этот человек сунул руку в мешок и был укушен змеей. Как это могло случиться, мы не знаем. Что касается Аменхотепа, – Сененмут развел руками и продолжал: – Здесь нам мало что известно, и обстоятельства его смерти вам предстоит выяснить. Мы даем вам на это наши полномочия.

Амеротк не мог не отметить про себя, что Сененмут так свободно говорил «мы» И «наши», словно были у Хатусу великим визирем, ее главным министром. Амеротк посмотрел на нее. Она встретила его взгляд с холодным спокойствием. «Ты была зловредной распутной девчонкой, – думал Амеротк. – А я из-за своей самонадеянности неверно тебя оценил. Ты еще опаснее и коварнее, чем я думал. Тебе есть что скрывать. И на самом деле ты не хочешь расследования. Это всего лишь подачка, уловка в расчете привлечь симпатии. А настоящая игра будет сыграна здесь, во дворце. Когда власть захвачена, волноваться тебе будет не о чем, а в случае поражения какое это будет иметь значение?»

– С нашего разрешения вы можете удалиться.

Амеротк встал, поклонился Хатусу и вышел из ее покоев в колонный зал. Подушки и стулья оставались на тех же местах, где их оставили перепуганные гости, беспорядок царил и на столах. Он бросил взгляд в сторону балкона и отметил, что уже стемнело. Было слышно, как снаружи бряцало оружие стражников. Он надеялся, что Норфрет уже дома. Ему представилась отрубленная голова Аменхотепа и бедняга Шуфой, который ждет его где-то у ворот.

– Господин Амеротк.

Судья вздрогнул от неожиданного оклика и заметил Омендапа, которого почти не было видно в тени за колонной.

– Я не предполагал у вас кошачьих повадок, господин командующий, – шутливо кланяясь, проговорил Амеротк. – Вы, как кот, притаились в темноте. Что вы здесь делаете? Ждете меня или хотите переговорить тайно с госпожой Хатусу?

Омендап заметно нервничал. Это было видно по тому, как он перекладывал из руки в руку свой серебряный топорик. Он сжал локоть Амеротка и увлек его к дверям.

– Вы уже решили, на чью сторону встанете, господин Амеротк?

– Нет. Я здесь для того, чтобы расследовать обстоятельства смертей, в том числе и одного из ваших старших офицеров.