– Вы знаете, почему вам ее вручили?

– Нет, – Омендап спрятал фигурку. – Я распоряжусь, чтобы ее сожгли на священном огне. Хуже от этого не будет. – Он тяжело сглотнул, словно в горле у него стоял комок. – Это проклятье такое же древнее, как Египет, это вызов, сделанный ангелом смерти!

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

Расставшись с Омендапом, Амеротк вышел на простор площади перед дворцом. Здесь лениво разгуливало множество наемных солдат в своих примечательных доспехах. Худощавые, резко очерченные лица шарданов выглядывали из под роговых шлемов; даккари в полосатых головных уборах прохаживались, закинув за спины круглые щиты; в свете факелов поблескивали серьги и ожерелья раду, одетых в длиннополые плащи с расшитыми поясами, их темнокожие тела покрывали голубые татуировки; шири в своих традиционных шапках вооруженные короткими луками; на черных как ночь нубийцах были схенти из леопардовых шкур и головные уборы, украшенные перьями. Вся эта масса располагалась у портиков или у стен, рядом горкой было сложено оружие. Они сурово смотрели на Амеротка, который с вежливой улыбкой прокладывал себе путь. При виде подвески на его груди и перстня наемники уступали дорогу, хотя и с большой неохотой.

Напряженность чувствовалась совершенно отчетливо. Регулярные войска подчинялись Омеапапу и были готовы выступить по его сигналу. Однако эти наемники находились под началом Рахимера, и он ловко двигал их все ближе и ближе ко дворцу. В то время как регулярные войска оставались верными присяге, гвардейские полки и отряды колесниц, эти вспомогательные войска, которые воевали только за прибыль, не подумают и пальцем пошевелить.

У ворот Амеротк оглянулся. Если Рахимер нанесет удар, дворец будет захвачен. Бунт распространится. Из своих лачуг у пристани хлынет поток бедноты. И что тогда делать ему? О правосудии забудут. Толпа непременно ринется на особняки загородом. Никакие убежища не будут надежными. Амеротк подумал о друзьях в Мемфисе и о начальниках гарнизонов в низовьях Нила. Ему следовало продумать планы действий.

Он вышел за пределы дворца. Перед ним простиралась широкая дорога. Пламя факелов, укрепленных на шестах, теснило тьму, помогая свету луны, чей диск мягко серебрился на иссиня-черном небе. Здесь никакого напряжения не чувствовалось. Как обычно, народ, толпящийся на ночных улицах, больше занимала купля-продажа и барыши, которые обещала хорошая погода. Мимо Амеротка прошествовала группа жрецов в белых одеждах, перед ними несли знамя Амона-Ра. Жрецов сопровождали солдаты-наемники. Амеротк задержался, чтобы пропустить похоронную процессию.

Члены семейства, лишившиеся кошки, сбрили брови, как это требовал обычай, и теперь сопровождали мумию животного, уложенную в специальный футляр к Нилу, чтобы отвезти в некрополь города Бубаста. Нанятые семьей плакальщицы с посыпанными пеплом головами шли впереди процессии, поднимая облака пыли и разбрасывая ее вокруг. Они без устали причитали в голос о потере и молили богов, чтобы кошка отправилась в путешествие на запад и со временем воссоединилась в раю со своими хозяевами.

Амеротк поискал глазами Шуфоя. Его внимание привлекла группа рабов под оливковым деревом. Они были недавно куплены, и теперь их клеймили: в свежие раны на лбу втирался черный порошок. Рабов крепко держали. Владелец оставался глух к их крикам. Порошок не давал шрамам зарубцеваться, и рабы оставались помечены на всю жизнь как хозяйская собственность. Подобные сцены вызывали у Амеротка возмущение. В подобном действии не было никакой необходимости, достаточно было взгляда на обезображенное лицо бедняги Шуфоя. Мимо него прошло несколько шлюх с натертыми красной краской щеками. А глаза их для большей выразительности были подведены зеленой краской и сурьмой. Ткань белых одежд была так тонка, что начисто исключала игру воображения.