С собою Владигор взял лишь тридцать человек, но зато самых лучших, проверенных в боях, сильных и красивых. Сам выбрал он для них и вооружение: брони и шлемы легкие, но надежные; выкованные в княжеских кузнях мечи, не длинные, но и не короткие, чтобы с седла удобно рубиться было. У каждого на правом боку — кинжал в красивых, с тиснением, кожаных ножнах. Луки с колчаном, полным стрел, а у некоторых — еще и по три коротких дротика. Щиты у всех круглые, сколоченные из крепких дубовых досок, толстой воловьей кожей обтянутые. Сумы переметные с подарками, что вез Владигор Кудруне, с провизией, шатрами были, помимо седоков с оружием, изрядной тяжестью даже для крепких, приученных к походам дальним, коней из княжеской конюшни. Сам же князь, облаченный в одну кольчугу, без шлема, вез в кожаном, нарочно пошитом для случая такого чехле самострел и полсотни стрел к нему.

— Все ж таки не понимаю, княже, — подъехал к стремени Владигора Бадяга, тоже взятый князем в поход, — из самострела ты в тайне большой от всех стрелял, силой сего оружия Синегорье укрепить хотел, страшась борейцев. Теперь же едешь в волчье логово, чтобы стрелою невесту себе сыскать, да и везешь диво свое с собою! Или, извини за простоту, ум твой любовь к той девке совсем отшибла?

— Не девка она — княжна! — метнул Владигор на дружинника грозный взгляд. — Признаюсь, что и впрямь жизни без нее не чаю, самострел же потому везу, что верю крепко: станет Грунлаф моим тестем, и никогда уж между Синегорьем и Бореей войны не будет.

Бадяга присвистнул и сказал:

— Союз с Бореей — что белка на дереве. Прыг-скок, с ветки на сучок, сейчас здесь — через мгновение там. Прадеды еще с борейцами воевали, мы воюем, и правнукам нашим с этими разбойниками войны не избежать.

— Не будем больше воевать! — нахмурился Владигор. — Мой брак с Кудруной конец вековечному раздору положит!

Бадяга промолчал, хоть и был уверен в том, что князь не прав и скоро сам в этом убедится.

Ехали быстро, поэтому через восемь дней пути вышли на берег Велонь-реки, нашли брод и перебрались на берег левый. Большая луговина открылась перед ними, а за нею — черной стеною лес дремучий.

— Смотрите-ка, дорога! — указал один из всадников на неширокую, едва заметную в траве дорогу, что шла от брода к лесу.

— Не нравится мне дорога эта, — прищурился Бадяга. — Здесь, я знаю, справа есть дорога побольше да поизвестней — купеческая, в обход леса. С четверть дня пути до нее. Эта же куда-то в лес идет…

Но Владигор уж в бока коня каблуками ударил, крикнул через плечо:

— Бадяга, тебе ли бояться леса? Здесь путь короче! Айда за мной, ребята!

По лугу ровному кони скакали резво, но, немного до леса не доехав, увидел Владигор, что из-за деревьев появился всадник. Медленно коня направил к Владигору, и во всем облике его князь узрел угрозу для себя. Был тот всадник в кожаных доспехах, но шлем был на нем железный, с защитною личиной, что закрывала пол-лица. Не на левой, а на правой своей руке имел он большой щит с верхом круглым, но заостренным низом — наподобие березового листа; из-за спины его выглядывали белые оперения стрел, в левой же руке наготове держал он тяжелое и длинное копье.

— Владигор, сейчас умрешь ты! — только и промолвил всадник и тотчас, ускорив бег коня, направил его к Владигору.

Не понимая, кто и ради чего покушается на его жизнь, и совершенно не желая умирать, Владигор перекинул со спины на грудь свой круглый щит и крикнул, не оборачиваясь и лишь подняв вверх руку с раскрытой ладонью:

— Копье мне! Скорее!

Сейчас же один из дружинников бросил ему копье. Владигор на лету поймал его и выставил наконечником вперед.