— Сын Лоры?

— Ваш сын.

— Лора. Она жива?

— Нет. Умерла, когда мне исполнилось шестнадцать. Я похоронил мать на кладбище маленькой немецкой деревушки и уехал в Америку. Решил навсегда распрощаться с прошлым, да и с вами. Начать новую жизнь. Но ваша тень не отпустила меня. В течение многих лет она являлась ко мне в самых страшных кошмарах. Не важно было, что делал я или какого успеха добивался, — вы уничтожали все. Иногда мне казалось, Клаус, что ваши убийства лежат на моей совести. И каждый убитый вами вопиет о возмездии. Говорите, что провели пятнадцать лет в аду? Но ваш ад не сравним с теми страданиями, которые пришлось пережить мне. Я невольно разделял вашу вину, зная только то, что являюсь вашим сыном. Ведь в моих жилах текла кровь убийцы. И когда муки стали невыносимыми, я решил отыскать вас во что бы то ни стало.

Только сейчас Анна догадалась, что в лице Каплана показалось вчера подозрительным. Старик действительно имел что-то общее с Филиппом.

Ужас и жалость переполнили ее сердце, когда она все наконец поняла. Теперь Анна осознала, почему лгал ей Филипп. «Ты не имеешь ничего общего с этой виной, — хотела закричать Анна. — Ты невиновен». Но говорить она просто не могла.

Взгляд Филиппа встретился с ее взглядом, и он слегка кивнул ей:

— Я врал тебе, Анна. Прости. Это трагическая ситуация. Твоя мать искала Красновского, а я — фон Ену, его убийцу, Я все знал о существовании организации «Ртуть» и знал, что фон Ена попробует использовать этот канал для бегства. Но следы не вели в Южную Америку или куда-либо еще. Когда КГБ решился рассекретить часть своих архивов, в моем сознании родилась догадка, что мой отец так и не смог достичь Запада, и русские убили его. — Филипп взглянул на старика. — Пожалуй, этого вы не могли предположить. Думали, что русские испугаются, увидев документы, подтверждающие американское гражданство. И мне понадобилось несколько месяцев, чтобы связать имя фон Ены с именем Джозефа Красновского. В прошлом году, в Москве, мне удалось переговорить с Алексеем Федоровым, который вел допросы по линии КГБ в 1945–1946 годах. Федоров всегда был уверен, что так называемый Красновский на самом деле — офицер СС, но он так и не смог ничего доказать. Правда, и по одному только этому подозрению русские все равно не выпустили этого человека. Федоров сказал, что разговаривал с твоей матерью, Анна. Он не поделился с ней своими подозрениями, хотя они его мучили. Именно Федоров назвал Кейт организацию «Ртуть», надеясь, что это выведет ее на правильный путь. Я связался с твоей матерью, Анна, как можно быстрее. Нам срочно надо было переговорить. Ее необходимо было предупредить о возможной опасности. По собственной глупости я не подозревал, насколько эта опасность реальна. Но оказалось поздно. Паук успел раскинуть сеть. И неонацистские организации помогли ему. Тогда я решил продолжать поиски вместе с тобой. Я знал, что опасность угрожает и тебе, и мой долг был защитить тебя. Но для этого следовало признаться в ужасной тайне, а этого я никак не мог сделать.

Рамон опустил ружье и теперь, открыв рот, смотрел то на старика, то на его сына. Анна чувствовала, что ее легкие сжигает огонь, ее дыхание становилось все более прерывистым. Она открыла рот, чтобы обратиться к Филиппу, но так и не смогла издать ни звука. Филипп инстинктивно двинулся к ней, но Каплан резко выкрикнул:

— Нет!

Рамон вновь поднял ружье. Филипп застыл на месте.

— Трудности с дыханием, — пояснил Каплан. — Типичный синдром действия яда. Внучке Красновского не долго осталось.

— Ты не можешь дать ей умереть! — крикнул Филипп.