|
Я провел в кабинете минут восемь или, может быть, десять и уже успел расслабиться и почувствовать себя менее уставшим, как вдруг дверь открылась и она вошла в кабинет. На этот раз одна, без спутников. Пока она притворяла дверь и поворачивалась ко мне, мне удалось вскочить на ноги и дружелюбно начать. – Я как раз сидел здесь, обдумывая… Увидев ее лицо, я запнулся. В нем не было ничего необычного, но все же что то сообщало ему обеспокоенное выражение. Она сделала несколько шагов ко мне, но на полпути остановилась и опустилась в одно из желтых кресел: – У вас найдется что нибудь выпить? – Разумеется, – сказал я, подошел к буфету и достал из него бутылку виски. Ее руки дрожали, принимая бокал, но она не пролила ни капли и осушила его двумя глотками. – Как мне недоставало этого! – Еще? Незнакомка отрицательно покачала головой. Ее карие блестящие глаза от виски стали влажными, и она вдруг ответила мне долгим и внимательным взглядом. – Вы Арчи Гудвин, – утвердительно произнесла гостья. Я кивнул. – А вы, судя по всему, королева Египта? – Я предводительница бабуинов, – объявила она. – Только не знаю, как они научили меня говорить. – Она поискала взглядом, куда поставить бокал, я сделал шаг и принял его из ее рук. – Посмотрите, как дрожат мои руки, – пробормотала она. Предводительница бабуинов вытянула руку вперед, я заключил ее в свои ладони и мягко, по дружески пожал. – Вы выглядите немного расстроенной, – сказал я. Гостья отдернула руку. – Мне необходимо увидеться с Ниро Вулфом. Увидеться сейчас, пока я не передумала. – Она уставилась на меня своими блестящими карими глазами. – Конечно, я влипла в прескверную историю. Но выход есть. Нужно только уговорить Ниро Вулфа помочь мне выпутаться из нее. Я заметил, что ей это вряд ли удастся, пока прием не закончится. Она огляделась по сторонам. – Сюда могут войти? Я ответил отрицательно. – Можно еще выпить? Будьте добры. Я сказал, что для начала ей лучше успокоиться, но вместо возражений она поднялась и налила себе сама. Я сел и, нахмурясь, наблюдал за ней. Для члена Манхэттенского Цветочного Клуба или даже дочери одного из них моя посетительница производила слишком странное впечатление. Она вернулась к своему креслу, села и посмотрела на меня. Разглядывать ее и считать это занятие неплохим способом приятного времяпрепровождения можно было только в том случае, если у меня оставался какой нибудь шанс на заключение контракта. – Я могла бы рассказать вам, – задумчиво произнесла она. – Многие так и поступают, – скромно потупился я. – Пожалуй, мне лучше выговориться сейчас. – Хорошо. Начинайте. – О'кей. Меня можно обвинить в мошенничестве. – Этого недостаточно, – возразил я. – Чем вы занимаетесь? Передергиваете в канасту? – Я говорила вовсе не о шулерстве, – она нервно закашлялась, – а только о мошенничестве, напомните мне как нибудь при случае, чтобы я рассказала вам историю своей жизни. О том, что моего мужа убили на войне и мне пришлось опуститься до этого. Мои слова не разжигают вашего любопытства? – Разумеется, разжигают. Так чем же вы занимаетесь – разворовываете орхидеи? – Нет. Плохо быть бедной и плохо быть нечестной – так я привыкла думать раньше. Но однажды мне пришлось убедиться, что это не так просто. В жизни случается сталкиваться с разными людьми и подчиняться их влиянию. Два год назад мы вчетвером выманили сто тысяч у одной состоятельной дамы. |
