Дику удалось скрыть от Клер встречу с Морисом, но вот заставить себя исполнять супружеские обязанности он не смог. Вместо прежнего возбуждения, возникавшего всякий раз при встрече с Клер, Дика охватывал паралич. Его тело холодело от прикосновений жены, будто он прикасался к змее.

Сообщение о гибели молодой супруги Дастина Мориса потрясло Дика. Конечно, он не попал под обаяние гнусного плейбоя, и уверения писак о том, что ставший наследником состояния жены, Морис теряет рассудок от горя, не убедили Дика. Ситуация казалась ему предельно ясной. Лишь идиоты и любители романтических историй могли поверить в скорбь развращенного авантюриста, но Дика сразило участие во всей этой истории Клер. Она, а не кто-либо другой, стала ближайшей приятельницей Сандры, она оказалась в Испании, ни словом не заикнувшись о поездке мужу, и она же управляла самолетом в тот злосчастный день!

Дик застонал. Его изворотливый ум, старавшийся найти уловку для оправдания жены, не находил ничего лучшего, как подхватить версию о роковом бриллианте, добившем свою хозяйку.

«Чушь. Этого не может быть, потому что это невозможно», – с отчаянием постановил Дик и лег, чувствуя ломящую тяжесть в затылке.

Врачам не удавалось сбить приступ гипертонии, угрожающий кризом. Дик проводил дни в кровати. Он изображал сон, успокаивая бдительность сиделки. Но в черепной коробке дремлющего больного происходили бурные баталии. Даже сильные успокоительные средства не могли усмирить его ярость. Дику казалось, что его голова гудит от напряжения как высоковольтный трансформатор.

Клер явилась прямо к постели мужа. Ее растерянное, непривычно бледное лицо и вздрагивающие от подступающих слез пухлые губы свидетельствовали о сострадании.

– Дик, любовь моя, разве можно так пугать свою девочку! Ты – самое дорогое, что есть у меня в жизни… – Клер расплакалась, целуя лежащие на одеяле руки мужа.

– Детка, мне уже лучше. Но врачи настаивают на постельном режиме. Как же твои именины? Я уже разослал приглашения, – тихим голосом сказал Дик. – Думаю, тебе лучше вернуться в Лос-Анджелес, чтобы успеть организовать все там.

– Нет, я не оставлю тебя! Я боюсь, я не смогу пробыть и часа вдали отсюда!

– Не стоит преувеличивать. У меня и раньше бывали такие ситуации. Это скоро пройдет, и тогда я смогу сам навестить тебя. А сейчас прими вот это. – Дик достал из ящика тумбочки футляр с браслетом.

– Боже, что за чудо! – упавшим голосом, означавшим легкое потрясение, прошептала Клер. – Милый! – Она прижалась к Дику, намереваясь запечатлеть страстный поцелуй, но он отвернулся.

– Не надо. Не сейчас. Ты же знаешь, как умеешь воспламенять мою кровь. – Дик усмехнулся. – Думаю, для нас двоих будет лучше, если мы на недельку расстанемся.

Клер нехотя согласилась.

– Я буду звонить врачу каждые полчаса. Уверена, все будет отлично, любовь моя. – От двери она послала мужу воздушный поцелуй.

– Постой, дорогая. Я хотел задать тебе один вопрос: ты давно научилась водить самолет?

Тонкие смоляные брови Клер удивленно поднялись:

– Ты же помнишь, с каким блеском я сыграла турецкую летчицу в «Гневном зове»? Мы с неделю торчали на частном аэродроме возле Стамбула, и мне не оставалось ничего лучшего, как потренироваться с местными инструкторами.

– Неграми?

– Откуда в Турции негры? Нет, один из них был, кажется, немец. А что стряслось?

– Старческое любопытство… – Дик замолк, закрыв глаза, и Клер с облегчением вздохнула.

– Может, тебе поставить кассету с какой-нибудь старой комедией?

– Лучше расскажи про путешествие на Болеарские острова.