– Таким образом, как выяснилось, у нас две неотложные задачи – приглашение представителей властей и срочная помощь пострадавшей в области реконструктивной хирургии.

Профессор Салливен, наблюдавший за беседой невропатолога с загадочной пациенткой, успел составить некое представление о больной, свидетельствующее о том, что загадочная история может оказаться весьма кстати. Руки женщины, ее манера говорить и держаться, указывали на благородное происхождение. Она плохо осознавала ситуацию и, очевидно, неадекватно воспринимала боль, поскольку сохраняла удивительное спокойствие. Шок плюс какой-то болеутоляющий самодельный наркотик, которым ее накачивали «добрые люди» (как называла больная мужчину и женщину, у которых находилась последние дни), плюс, конечно, порода. Это уже что-то.

– Доктор Вальехо, прошу вас задержаться. Остальные могут быть свободны, – объявил профессор, закончив совещание. – Я сообщил о происшествии своему знакомому капитану полиции Лухасу. Через полчаса он будет здесь. Мы с вами должны выработать тактику. Нам необходимо объяснить полиции, что больная нуждается в немедленной и квалифицированной помощи. Они могут, если найдут угодным, держать ее под стражей, но прежде всего свой долг должны выполнить медики.

– Похоже, вам чем-то приглянулась эта синьора, профессор.

– Ни для кого не секрет моя предрасположенность к добрым делам. Провидение привело к нашему порогу страждущую. Мы поможем ей, если даже судьи впоследствии сочтут необходимым посадить беднягу на электрический стул. Я убежден, что она американка.

– Но ведь это все, что мы знаем о ней, – скептически напомнил доктор Вальехо. – Я понял, что вы намерены доверить лицевую пластику мне. А к чему я должен стремиться – к обобщенной маске манекена или все же к тому, чтобы вернуть ей ее лицо?! Возможно, у женщины найдутся родные, дети, муж. Им будет не просто смириться с чужим обликом любимого человека.

– Дорогой Феодоро, – профессор положил на плечо доктора легкую, пахнущую лавандой руку. – Дело, естественно, не в личной симпатии. Я не знаю эту женщину и предпочел бы не встречаться с ней, тем более в такой ситуации. Но интуиция подает мне сигналы, которыми я не могу пренебречь… У меня к вам просьба, коллега, поприсутствуйте во время беседы капитана с больной. Мне тоже любопытно взглянуть на их встречу. А вдруг нам в голову придет что-то интересное?

Больная, лежащая на высокой кровати, приподнялась на подушках и коротко поздоровалась. Ее голос звучал чуть слышно, в глазах, блестящих в прорезях повязки, не было и тени беспокойства: чтобы снять последствия шока, ее поддерживали нейролептическими препаратами. На столике стоял свежий букет роз из оранжереи «Тессы», сквозь легкие шелковые занавеси пробивалось солнце, придавая комнате домашнюю уютность.

– У вас чудесная клиника, профессор. Совсем не похожа на больницу. Я чувствую себя почти как дома.

– Дома? Вы можете вспомнить, где находится ваш дом или как он выглядит? Простите, я не представился – Фидель Лухас – сотрудник отдела происшествий федеральной службы безопасности. Я хочу помочь вам найти родных. Мы располагаем большой базой данных. Любая мелочь, которую вам удастся вспомнить, была бы очень полезна. Какие-то детали о вашем доме, близких людях, друзьях… Судя по всему, сеньора – американка?

– Да. Меня считают американкой, ведь мы находимся в Испании?

– На острове Неиса. А я прибыл к вам из Валенсии. Барселона, Мадрид… вам что-то говорят эти названия?

– Не утруждайтесь, капитан, я даже знаю, как зовут президента Америки… Но про себя не могу ничего вспомнить… Глухая, черная стена…

– Выходит, вы путешествовали.