Виктория же была полной его противоположностью. Её горделивая осанка и утончённые черты лица вызывали восхищение и зависть многих придворных дам. Правда, маркиза общалась со всеми с дружеской теплотой. Но вместе с этой теплотой проявлялась и холодность по отношению к многочисленным ухажёрам. Она была подобна ядовитой розе с острыми шипами в саду: прекрасна, но недоступна.

Отец Виктории часто размышлял о том, насколько удачно было бы выдать дочь замуж за Альфреда. Ведь эти две могущественные семьи объединились бы, словно два могучих дуба, переплетённых своими корнями. Однако все пылкие письма Альфреда, отправляемые ей в Российскую Империю, оставались безответными или, что ещё хуже, она отвечала холодными фразами.

— Благодарю за письмо, Альфред. Надеюсь, у вас всё хорошо, — писала она, не давая ни малейшего намёка на взаимность.

Альфред сжимал её письма, спрятанные в кармане его пиджака, вымещая свою злость на невинной бумаге.

И вот, на пышном балу, среди золота и роскоши, Альфред узнаёт, что Виктория прибыла в Пруссию в компании какого-то молодого человека. Да не просто молодого человека, а юнца, с которым она мило улыбалась и смеялась, словно они были давними друзьями или, что ещё хуже, чем-то большим.

— Кто этот выскочка? — прорычал Альфред сквозь зубы, наблюдая за ними издалека. Его глаза вспыхнули опасным огнём, а на лице появилась усмешка, напоминающая улыбку хищника перед прыжком.

— Так, значит, она привела сюда какого-то русского медведя, думает, что сможет меня унизить? — размышлял он, делясь своими мыслями с отцом. — Что ж, я покажу ей, что со мной шутки плохи. И что я на самом деле… Я единственный, достойный её руки.

Он решил устранить соперника самым древним, но эффективным способом — вызвать его на дуэль, решив про себя: если соперника нет, то и проблема решена. К тому же дуэли были излюбленным развлечением аристократии, и никто не посмеет обвинить его в нечестности.

Обсудив свой план с отцом, он получил не только одобрение, но и поддержку.

— Сын мой, я всегда знал, что твоя холодная решительность — это наша семейная черта, — сказал герцог, похлопывая его по плечу. — Но помни, не стоит портить отношения с Империей. Эта русская, сестра твоего соперника, может потом пожаловаться на нас. Например, будет утверждать, что мы здесь жестоко и несправедливо убили её брата, а это может привести к ненужной войне. Я займусь тем, чтобы после гибели этого… как его, Добрыни? Чтобы после его смерти её тоже не стало.

— Конечно, отец, — Альфред кивнул, довольный поддержкой отца. — Как говорят философы: «Цель оправдывает средства».

Улыбнувшись отцу, он повернулся к Добрыне, который уже вооружился мечом, любезно предоставленным братом Виктории. Они встали напротив друг друга, а свидетели вокруг замёрли в напряжении.

Альфред нарушил тишину первым:

— Итак, Добрынин, — начал он с ледяной вежливостью. — Думаю, вы понимаете, почему мы здесь.

— Не полностью, — ответил Добрыня, слегка наклонив голову вбок. — Но если вы настаиваете на объяснении, я готов выслушать.

— Ах, какая ирония, — усмехнулся Альфред. — Вы отнимаете у меня то, к чему я стремился всю жизнь, и при этом делаете вид, что ничего не понимаете.

— Если вы имеете в виду Викторию, уверяю вас, мы лишь друзья. Но даже если это не так, разве можно завоевать сердце дамы, убивая её друзей? — Добрыня поднял бровь.

— Война и любовь — это поля, где все средства хороши. Или у вас в Империи иначе? — Альфред холодно засмеялся.

— У нас говорят: «Не рой другому яму, сам в неё попадёшь». Думаю, это универсально, — Добрыня улыбнулся насмешливо, сохраняя полное спокойствие.

Пока они обсуждали свои позиции перед началом дуэли, Виктория нервно теребила надушенный носовой платок в руках и прошептала Маше:

— Видишь, он сказал, что мы друзья.