Витренко сложил руки на голове.

– Я сдаюсь, – сказал он. – Никаких уловок.

– Так просто? – удивился Фабель. – С чего бы?

– Есть много способов оказаться на свободе, – ответил Витренко. – Фрау Клее может это подтвердить. Мы нашли останки охранников, Мария. Бедная Ольга. Похоже, кусаешься ты лучше, чем лаешь. Но, как я уже говорил, способов вырваться на свободу бесчисленное множество. И я знаю, что ваше Федеральное ведомство по уголовным делам заинтересовано в информации, которой я могу поделиться. В конце концов, я уже и так сообщил ей немало.

– Мне это известно, – подтвердил Фабель. – В папке, что ты у меня забрал, все страницы чистые, но ты же не сомневался, что я не отдам досье, верно? И оно тебе вообще не было нужно!

– Я могу повторить свой вопрос? – сердито нахмурился Шольц, не сводя дула с Витренко. – Кто нибудь мне удосужится объяснить, что, черт возьми, происходит?

– Так называемое досье на Витренко – это полная чушь! Информатором внутри синдиката являлся сам Витренко. Дезинформация, разбавленная для достоверности кое какой реальной мелочовкой. Идея заключалась в том, чтобы имитировать горячий интерес к получению досье и убедить тем самым Федеральное ведомство по уголовным делам в подлинности содержащихся в нем сведений.

– Бусленко умер ради того, чтобы придать достоверность обману? – переспросила Мария дрогнувшим голосом. – И ради этого же так меня мучили? Все – ради обмана?

Витренко пожал плечами:

– Что я могу сказать? Я не мог устоять перед духом карнавала. Но Бусленко умер из за своей веры в другую ложь – что Украина стоит жизни. Патриот! И болван! А теперь, если вас не затруднит, наденьте на меня наручники и отправьте в тюрьму. Конечно, против меня собрано много улик. И все они в том самом досье на Витренко. Хотя постойте: там же все неправда? Интересно, сколько времени вы сможете держать меня за решеткой…

– А убийство полицейского в Куксхавене? Покушение на убийство Марии? Контейнеровоз с живыми людьми, сожженный по твоему приказу? Думаю, этого хватит с лихвой…

– А я думаю, что моим адвокатам и их медицинским экспертам найдется много что сказать относительно надежности показаний фрау Клее как свидетеля, – ухмыльнулся Витренко. – Дело в том, Фабель, что я снова окажусь на свободе. Как и в прошлый раз. Только другим способом.

– Нет! – воскликнула Мария. – Только не на этот раз!

Фабель и Шольц не успели среагировать. Мария выстрелила из обоих пистолетов и продолжала нажимать на курок, пока не кончились патроны. Пули изрешетили грудь и живот Витренко и отбросили его к стене. Синие глаза потускнели, и он медленно сполз на пол, оставляя на каменной стене кровавый след. Мария выпустила из рук пистолеты, и Фабель увидел, как изменилось ее лицо.

Еще не придя в себя от шока после случившегося, он понял, что прежней Марии уже никогда не будет.

8

Когда Фабель возвращался по покрытому травой холмистому парку Маринфельд, было уже темно и в ночное небо с треском устремлялись искры большого костра.

– Не думал, что встречу вас здесь, – сказал Шольц, протягивая ему бутылку кёльнского пива.

– В больнице от меня мало толку. Я договорился, чтобы Марию перевезли в Гамбург. Понятно, что после того, как вы закончите следствие.

– Вообще то совершенно не важно, где находится ее тело. Потому что ее разум и тело больше никак не связаны. Мне очень жаль, Йен. Честно.

– Спасибо, Бенни.

К ним подошла Тансу Бакрач. Фабель заметил, как Шольц тактично отошел в сторону, чтобы не мешать.

– Как вы? – спросила Тансу и накрыла его руку своей.

– Плохо.