Изменить размер шрифта - +

— Ну так глядите, коли охота, их много тута: хошь бабы, хошь мужики, хошь младенцы, хошь отроки с отроковицами.

И снова, склонившись, стал хлебать ложкой суп, громко чавкая.

Валериан Христофорович побелел лицом и ткнулся носом в платок.

Да и все готовы были бежать отсюда куда глаза глядят.

Да только нельзя было.

— Коего вам надоть? — доев похлебку и оттого подобрев, спросил служитель.

— Того, что с Пятницкой привезли, стреляного.

— Ноне все стреляные, нормальных покойников, которые от хворей преставились, почитай, вовсе нет. Когда его привезли?

— Летом.

— Ишь вспомнили! — ухмыльнулся служитель. — Сколь время-то прошло, его уж, можа, и нету вовсе.

— Как нет, — встрепенулся Мишель, — когда приказано было держать его до опознания!

— Как же их держать, коли жара и оне в три дня тухнут? А ваш вона скока лежит! Такого возьмешь, он в руках весь будто кисель разваливается, хошь веревками его поперек связывай! Ране-то, при царе-батюшке, мы их в холодной на лед клали, а ноне его нету, вот оне и тухнут!

— Но-но, ты мне тут контрреволюцию не разводи! — свирепо рявкнул Паша-кочегар. — Ты мне нужного покойника сей момент предъяви, покуда я тебя к нему рядом не определил!

— Коли вы его личность знаете, так сами и глядите! — огрызнулся служитель.

— Да уж, голубчик, не в службу, а в дружбу, вы его сами поглядите, — попросил Валериан Христофорович.

Да и Мишель с ним согласился.

— Ну чего, пойдешь, что ли? — спросил служитель, снимая со стены керосиновый фонарь. — Али сробеешь?

Паша-кочегар, наклонившись, решительно шагнул вслед служителю в другую дверь, откуда, хоть и так продохнуть невозможно было, дохнуло мертвечиной.

Через минуту, белый как полотно, он вышел.

— Там он, я его по платью узнал!

Вслед матросу из двери, пнув ее ногой, выбрался служитель, неся в руках, будто дите, покойника.

Того самого, что явился за драгоценностями и был застрелен из толпы неизвестным злодеем, когда его Мишель наземь свалил.

— Ентот, что ли, ваш?..

Узнать мертвеца было мудрено, так он весь разложился. Сторож шлепнул тело на лавку, собрал у него на груди руки, поставил в изголовье горящий фонарь. Сказал:

— Нате, глядите.

И обтирая руки о бока, вновь пошел к столу, взял свой сухарь да стал его догрызать.

Валериан Христофорович, захлюпав и зажимая рот, стремглав побежал к двери.

— Вы там опознователей кликните! — попросил его вдогонку Мишель.

Во дворе под присмотром красноармейцев с винтовками переминались с ноги на ногу несколько извлеченных из клоак Хитровки урок, на коих Валериан Христофорович указал.

— Да пускай заходят все разом!

Хитрованские жители, погоняемые красноармейцами, потянулись в мертвецкую, где выстроились рядком пред лавкой.

Позади них встал Валериан Христофорович.

— Покойничка, что на лавке, видите?

— Ну...

— Узнаете?

Хитрованцы, не морщась, глядели на покойника. Им к виду мертвяков было не привыкать, может, они сюда, в мертвецкую, не по одному прохожему спровадили.

— Ну, что скажете?

Все молчали.

— Значит, не знаете такого? — сожалея, переспросил Валериан Христофорович.

Урки стали разводить руками.

— Ну коли так — тогда поехали, — вздохнул старый сыщик.

— Куда этоть?

— Как куда — в ЧК.

— А чего в Чеку-то? — враз забеспокоились хитрованцы.

Быстрый переход