Шиб поставил рюмку на столик. Ну и слава богу, не придется оставаться на этот чертов ужин в компании полубезумной истерички!

– Вы слишком обидчивы, – внезапно произнес он. – Я хотел сказать вот что: брать на себя ответственность за то, что было предначертано судьбой, означает впадать в грех гордыни.

– Вот как? Вам нужно поговорить об этом с моим кузеном. Он обожает подобные темы.

– Сожалею, что причинил вам боль.

– А о чем тут сожалеть? Вы сейчас вернетесь в свою мастерскую смерти, или как это у вас называется, посмотрите какой‑нибудь хороший фильм по телевизору и подумаете: «Как хорошо, что удалось сбежать от этой истерички!»

Черт, она еще и медиум? Шибу было не до шуток. Ему хотелось обнять ее и утешить. И одновременно надавать пощечин. Слишком много противоречивых желаний. Эта женщина совершенно выбила тебя из колеи, старина Шиб.

– Вы не истеричка. Вы сильно страдаете, и вам нужна помощь.

У меня есть муж, врач и священник. Кто мне еще нужен? Собака?

Любовник.

– Не знаю, не мне давать вам советы, но вы не должны жить так дальше.

– И вы бросаете мне спасательный круг– все эти привычные слова утешения, готовые формулы, которые произносят на похоронах...

– Я...

Шиб глубоко вздохнул и сделал шаг в ее направлении – всего один.

– Я могу вам помочь? Она шагнула. Навстречу.

– Не думаю. Но все равно– спасибо.

– А, Морено, вы все еще здесь?

Черт возьми, так и до инфаркта недалеко!

– Я вылетел из Парижа самолетом в пять пятнадцать, поэтому так быстро вернулся, – объяснил Андрие, пожимая ему руку. – Пожалуй, я тоже выпью что‑нибудь. Вы уже уходите? – добавил он, плеснув себе «Гленморанжи».

– Я как раз собирался уходить.

– Все... прошло хорошо?

– Все в порядке, – ответила за Шиба Бланш. – Она... она в часовне. Если вы хотите ее увидеть...

– Да. – Андрие одним глотком прикончил виски.

Снаружи было холодно, дул колючий ветер. Войдя в часовню, Андрие зажег свет– небольшую лампочку в шестьдесят ватт в желтоватом плафоне. Шиб подошел к гробу, в котором привез Элилу, открыл его и отошел, уступая место Андрие. Тот приблизился, нервно покашливая, с застывшим лицом склонился над гробом, потом быстро отвернулся.

– Очень хорошо. Нужно переложить ее в раку.

– Если хотите, я могу сделать это сейчас, – предложил Шиб.

–Да, пожалуйста, – проговорил Андрие глухим дрожащим голосом.

Шиб направился к стеклянному гробу. Андрие, словно очнувшись, последовал за ним, помог ему поднять хрупкое стеклянное сооружение и водрузить его на деревянные козлы.

– Спасибо, – произнес Шиб. – Дальше я справлюсь сам. Вам лучше уйти. Через несколько минут я к вам присоединюсь.

Андрие, казалось, хотел что‑то возразить, но передумал и быстрыми шагами покинул часовню.

Шиб снова поднял крышку гроба, подхватил Элилу на руки и перенес в ее новое обиталище. «Иногда они кажутся такими тяжелыми», – подумал он, вытирая лоб. Потом, механически произнося «Клятву невинности» – «Я никого не истязал. Не морил голодом. Не доводил до слез. Не убивал. Я чист... Я чист... Я чист...», – немного привел Элилу в порядок: оправил платье, уложил волосы вдоль щек, слегка подкрасил веки и склеенные губы, потом медленно опустил прозрачную крышку, погасил свет и отправился в зимний сад.

Как только он вошел, Андрие сказал:

– Панихида состоится в субботу, в десять утра.