Перед этим человеком, который одновременно и горел, и светил, как светильник, возжигаемый, как говорит Библия, не для того, чтобы скрывать от людей правду, Матильда почувствовала стыд.

— Во мне все перемешалось, — сказала она. — Я, подобно святому Павлу, творю не добро, которого хочу, а зло, которого не хочу.

— Как и все мы, дочь моя, как и все мы. Раздираемые противоречивыми чувствами, разделенные, разъединенные, колеблющиеся, такие же неумелые перед требовательной любовью к Богу, как и безоружные перед лицом Царя мира! Разве Господь не сказал: «Я есть символ противоречия»? Чтобы идти за ним, нужно отказаться от всего самого очевидного в нас: от наших инстинктов. Это никому не дается просто. Вы знаете, сколько людей, в том числе искренних христиан, даже не помышляют об этом, а другие уклоняются от этого. Если вы чувствуете, что такова для вас воля Божия, вы должны найти в себе необходимые силы. Тогда никакой прохожий, как бы соблазнителен он ни был, не возьмет верх над вами.

Он умолк. Его строгие черты смягчил отсвет великой нежности.

— Вы не одиноки, Матильда, — продолжал он, — в этой борьбе. Рядом с вами любящий и надежный спутник, семья, стержнем которой вы являетесь, ваши друзья. Каждый из них может по-своему вам помочь. А разве ваша огромная любовь к детям не окажет вам в этом большую помощь?

— Иногда она меня совершенно поглощает.

— Значит, вы понимаете, что это возможно.

Он провел по ее лицу рукой, вены на которой выступали как синеватые шнуры.

— Постройте вокруг своей слабости башню, у каждого кирпича которой будет свое имя: Этьен, Арно, Бертран, Флори, Кларанс, Жанна, Мари, Шарлотта, Иоланда, Перрина, Тиберж и многие другие, да не забудьте и Пьера Клютэна.

Новая улыбка, так похожая на улыбку отца…

— У вас, дочь моя, есть из чего построить несокрушимую крепость против искушения. Когда атаки врага станут слишком пылкими, укройтесь за этими каменными стенами любви. Они выдержат штурм. Я в этом не сомневаюсь.

Матильда согласилась с каноником.

— С вами, дядя, я обретаю мудрость и ясность.

— Да укрепит вас в этом Бог, дитя мое, и да поддержит ваши усилия.

Пьер Клютэн осенил крестным знамением лоб преклонившей перед ним колена племянницы.

— Ступайте, Матильда, и будьте покойны.

Хотя Погода и испортилась, супруга ювелира с радостью почувствовала себя успокоенной. Свет стал для нее более ярким, искушения отступили, мужество ее укрепилось.

Оставив позади спокойные улицы монастыря Нотр-Дам, они с Маруа, которую она кликнула, проходя через кухню каноника, смешались с шумной толпой Ситэ. Собирался дождь, ветер приподнимал вуали на лицах дам, развевал полы плащей и камзолов, поднимал с дороги в воздух соломинки и листья, торопил лавочников, спешивших спрятать внутрь лавок разложенный для продажи товар.

Исполненная радости, Матильда ничего этого не замечала.

— Вы, мадам, сейчас как девочка, — заметила Маруа.

— Благодарение Богу, я освободилась от тяжелого бремени, милая!

Для того чтобы попасть на рынок, где у Матильды были дела, нужно было пройти мимо паперти Нотр-Дам. Она вошла в великолепный новый собор, где всегда было полно народу, чтобы возблагодарить Господа за облегчение, которое она так живо чувствовала.

Когда она вышла из собора, уже капал дождь.

— Быстрее к Обри Лувэ, — сказала она Маруа, — чтобы не промокнуть.